Page 158 - Сахалинские робинзоны

собирайтесь. Спорить не буду, возражений не принимаю: сами
выбрали меня старшим, обещали повиноваться. Все.

Савка-Премьер поднялся, сцепил за спиной руки, медленно,
словно беспечно прогуливаясь, зашагал в сторону речки. Это оз-
начало: прощаний «душевных», вздохов, наказов, напутствий,
крепких пожиманий рук – ничего такого не будет. Ни к чему.
Опреснитель и Син-Зел молча уложили рюкзаки, помогли
друг другу взвалить на плечи, осмотрели стоянку: не осталось
ли чего лишнего, ненужного для Премьера? Шалаш, два спаль-
ных мешка (один Мишкин), кое-какая посуда. Тихо, пусто.
Син-Зел глянула вслед Премьеру.
– Позовем?
– Не надо.
Две слезинки выкатились из глаз Син-Зел, заскользили,
уменьшаясь, по смуглым, как у арабки, щекам; блеснули влаж-
ные дорожки, и ветер мигом высушил их. Опреснитель отвер-
нулся, пошел сквозь тальник, прямиком к лесу. Перед ельни-
ком, на брусничном бугре, они остановились.
Густо-синие волны с белыми пенными гривками, возникая
за горизонтом, между водой и небом, бежали, росли, обретали
звучание и разбивались о твердый песок возле шалаша. Озе-
ро будто вспухло, приподнялось, и ниже стали берега, зату-
манились дальние мысы. Ветер схватывал жиденький дымок
от костра, рвал, рассеивал. И только речка справа, в ольховых
берегах, была гладкой, светлой, казалось, она придержала свое
течение, ожидая затишья; а волны бросали и бросали через
песчаный вал в ее устье шипящие наплывы пены.
– Опресняй, – сказал Главопреснитель.
– Растите, сине-зеленые, – сказала Принцесса сине-зеленых
водорослей, помахав Тунайче рукой.
Нашли тропу, ступили на нее, двинулись неторопливо, шаг в
шаг, друг за другом. Ветер не продувал плотную хвою ельника,
только шевелил верхушки деревьев. Лес хранил тепло погожих
дней, пахло в нем сухими мхами, проступившей сквозь кору
разогретой смолой.

156