Page 160 - Сахалинские робинзоны

– Тише. Кто-то идет.
В лиственничнике потрескивал валежник, густо шумела ли-
ства кустов. Кто-то тяжело ступал, и чудилось, доносилось от-
туда одышливое похрапывание. Бурундук остро свистнул, буд-
то вскрикнул от страха, исчез в траве.
А на тропу, там, где она пересекала голубичную поляну, выва-
лился медведь. Черный среди желтизны и зелени, громоздкий,
с лоснящейся гривой-холкой, на коротких, кривых, как обруб-
ки корней, лапах, он взматывал головой, передергивал шкуру,
клацал зубами, словно ловил мух, открывая кроваво-красную
пасть. Насторожившись вдруг, ткнул ноздристое рыло в тропу,
втянул воздух, хоркнул, будто поперхнулся неприятным запа-
хом, обнюхал воздух поверх голубичника и, наконец, уставился
оплывшими блестящими глазками на замерших, согнувшихся
под рюкзаками людей. Глазки мигнули слеповато, расшири-
лись, в них засветилось любопытство, и вроде бы страх, и явная
злоба. И еще нагловатый вопрос: «Ну, что будете делать? Бежать
или нападать?..» Кир осторожно протянул руку, стиснул ладонь
Люси, шепнул:
– Не шевелись, только не шевелись... Смотри ему в глаза.
Медведь мигнул раз-другой, шагнул, покачал головой, как от
тяжелых мыслей, еще шагнул… У Люси вспотела, ослабла ла-
донь, Кир крепче сжал ее... Медведь хоркнул, сделал неожидан-
но легкий прыжок с тропы в голубичник, точно ему припекло
лапы, и шумными плавными прыжками удалился под хвою ли-
ственниц. Пахнуло запахом горячей, нечистой шерсти, затхлого
дыхания.
– Уф, дьявол! – Кир выпустил руку Люси, достал из кармана
брюк платок, вытер лоб. – Ведь не думал даже нападать, сам от
пчел удирал, а пугает... Хозяин забавляется...
Люся села на валежину, сбросила рюкзак, закрыла глаза.
– Не ослепла? Меня очки спасли. Говорят, Михал Михалыч
очков побаивается. Техника.
– Пусть дальше уйдет... Смотрел как... Как на куски дармово-
го мяса, – сказала она тихо.
– Он сыт сейчас.
– Все равно.

158