Page 161 - Сахалинские робинзоны

– А бурундук нас остерегал. Чуть не слова выговаривал –
спрячьтесь, бегите.
Поднялись, неслышно зашагали. Вскоре кончился большой
лес, впереди засияла гладкая вода озера Вивайского. На сухом
песчаном бугре передохнули, съели, по куску вяленой кеты,
выделенной им Премьером, пошли дальше. Дорога стала шире,
здесь изредка ходили грузовики и идти можно было рядом.
Люся Лаврук поглядывала на Кира, видела, как при каждом
шаге вспархивал и падал загрубевший от тунайчинской воды
чуб, вздрагивали полуприкрытые веки за очками; упрямо кле-
вал что-то невидимое впереди острый кончик носа, и с верх-
ней губы, четко отмеченной темной полоской усов (вчера их,
кажется, и не было!) соскальзывали капельки пота. В волосах
запуталась паутина, словно пронизала их сединой. Куртка,
рюкзак осыпаны желтой колкой хвоей. Кир молчал, казался
забывчиво-спокойным, а Люсе хотелось отгадать: о чем он ду-
мает? Если спросишь – отшутится, заговорит совсем о другом,
или так, вообще поделится своими мыслями, хоть он и приучил
себя к точности во всем. Кто же может до конца, до донышка
понять и высказать себя?..
Сейчас вот они перетерпели страх, да какой еще! А расскажи
кому-нибудь – смеяться, пожалуй, станут: «Медведя испуга-
лись, он сытый осенью, добрый, он первый никого не трогает,
лапушка этот мишка, а не зверь...» И не подумают, что их миш-
ка из сказок, из телепередач «Спокойной ночи, малыши», ну
еще из россказней «бывалых» людей, которые чуть ли не в бер-
логе с хозяином тайги обитали. Зато егерь Свешников не очень
нахваливал своих тунайчинских медведей: дерут оленей, коз, у
одного лесника корову во дворе задрали, сам лесник борозды
от лап на спине носит, как бурундук. И Савка Заломин о душев-
ной доброте мишек ничего не говорит. Наверно, он видел их,
видел оскаленные пасти, хищные ноздри и глаза… эти жуткие,
дремучие, кроваво-яростные глаза. Медведь – зверь. Он уходит
от человека; уходит и тигр. Но кто поручится, что зверь именно
сейчас в добром настроении?.. Среди них бывают, и наверня-
ка, больные, психопаты, обиженные охотниками. Страх перед
зверем всегда есть в человеке. Поймешь же это, лишь глянув

159