Page 159 - Сахалинские робинзоны

Кир Гайдуков, идя впереди, слышал, чувствовал за спиной
шаги, дыхание Люси. И думал о ней.
«Вот, – думал он, – иду с Люсей Лаврук, прислушиваюсь к
каждому ее движению, чтобы остановиться, если она устанет,
помочь, если споткнется, откликнуться, если заговорит, хоть и
лучше молчать: разговор сбивает дыхание. Что же случилось,
почему Люська, «серый воробышек» среди подруг (пригод-
ная лишь на то, чтобы улаживать ссоры, устраивать вечерин-
ки, бегать по магазинам, собирать рубли), эта Люська Лаврук
стала для меня чуть ли не настоящей принцессой?.. Принцесса
и рыцарь. – Кир усмехнулся, вообразив, как выглядят они со
стороны: тощие, обтрепанные, с диковатыми глазами, горба-
тые от рюкзаков. Или переменилась она здесь, на Тунайче? Да,
конечно. Точнее – проявилась... Ну, например, была фотогра-
фия Люси Лаврук так себе, слабенькая, серенькая, черты едва
улавливались, никакого характера в лице; а потом взял это фото
хороший мастер, осмотрел, повернул к свету так и сяк, что-то
приметил и карандашом, тушью чутко коснулся глаз, носа, губ,
слегка подтемнил волосы – и ожили глаза, стали зрячими, даже
резковатыми, отвердели, чуть насмешливо дрогнули и застыли
губы, широковатый нос сделался тоньше... Родилась, прояви-
лась, новая Люся, настоящая. А мастер... Мастером была вот эта
наша жизнь под открытым небом, с ветрами, дикими водами,
лесной темью; с трудностями, хоть и придуманными, но ой ка-
кими тяжкими, настоящими...»
Тропу перебежал бурундук, вспрыгнул на валежину и засви-
стел, заверещал, показывая желтые зубки. Кир и Люся подошли
к нему почти вплотную, однако он сидел, верещал, словно жа-
луясь.
– Таежный суслик, – сказал Кир. – Испугался кого-то. А ты
знаешь, почему он полосатый?
– Медведь ободрал.
– Точно. Когда-то давно бурундук и медведь друзьями были.
Потом бурундук обманул медведя – не поделился зимой оре-
хами, что ли, – и мишка решил придушить его, да не удержал
юркого зверька, только борозды когтей на память ему оставил.

157