Page 165 - Сахалинские робинзоны

расширенными, чуть сумасшедшими глазами, часто дыша, ста-
ла умолять Кира не возвращаться на Тунайчу, потому что Пре-
мьер все равно отправит его домой, и вообще разве сможет Кир
пройти еще двадцать пять километров, он упадет где-нибудь на
тропе и умрет, к тому же Премьер будто бы говорил, что сни-
мется, уйдет на другое место; да и хватит уже голодовки, они
сделали все, что могли, по-честному, по-товарищески, просто
Премьеру хочется побыть одному, он человек таежный, необ-
щительный, она, Люся, иногда даже побаивается его – глянет,
скажет, как папаша строгий; и незачем Киру тревожить, сердить
его, через день-два он явится в город вместе с Мишкой Сороки-
ным, ему же надо взять Мишку. Под конец Люся сказала:
– И понимаешь... понимаешь, я боюсь одна ехать.
Кир засмеялся, освободил свои руки, провел ладонью по
шершавой Люсиной щеке.
– У тебя полоски остались от тех слезинок, у шалаша.
– Дома отмоюсь. – Она вздохнула, опустила голову и, кажет-
ся, смирилась, но когда официантка принесла заказанный обед,
она быстро положила на тарелку Кира, к «пустой» камбале, по-
ловину салата из помидоров с луком и сметаной, приговаривая:
– Это можно, это же трава.
– Провоцируешь? – жестко усмехнулся Кир.
Она отлично знала, что если Кир съест хоть немного чего-ни-
будь столовского, кроме мяса и рыбы, то он уже не сможет
явиться на дикую стоянку. Люся покорно переложила помидо-
ры, а Кир слил ей в тарелку сметану.
Съев свою камбалу, он сказал Люсе, что подождет ее на ули-
це, в раздевалке взял рюкзаки, вынес и положил их на скамейку
в жиденьком садочке рядом с рестораном; сел и стал пригля-
дываться к грузовикам на песчаной площади. Одни проходили
мимо, другие останавливались, и надолго, у дома напротив, об-
вешанного плакатами, с фотографиями передовиков на доске
Почета. Там было, наверное, правление рыбацкого колхоза, и
там нужно ловить попутную машину.
Пришла Люся, спокойная, тихая, от хорошей, «человече-
ской» еды у нее порозовели щеки.
– Вот, – пошутил Кир, – сытые всегда мирные.

163