Page 57 - Сахалинские робинзоны

на лошади маленький усатый агроном, издали кричал: «Молод-
цы, дролики-моторики! Да я вас к орденам всех представлю,
без вас бы урожай под снег ушел! Милые вы мои дролики, хоть
и ребятишки еще, а понимаете: зимой с картошечкой веселее
задачки школьные решать!» Работали, шутили с неунывающим
агрономом, жаловались ему, показывая мозоли, кое-кто и ру-
гался с ним «для облегчения души», но никто, кажется, не сбе-
жал. По вечерам в клубе знойно топилась печь, со двора вноси-
ли котел дымящегося паром свиного кулеша, эмалированный
таз жаренной на сале картошки, хлеб краюхами разбрасывали
по длинному, застланному клеенкой столу; являлся агроном,
говорил: «Ну, закусим, дролики-моторики!» И начинался пир
– поедание вкуснейшей пищи полусотней ложек сразу, пищи,
которую никто никогда не ел с такой охотой дома: там она про-
сто каша и картошка. Потом валились на соломенные матрацы,
раздевшись до маек и трусов, смотрели какой-нибудь фильм.
Ватники, портянки, сапоги сушились, наполняя клуб душным
паром. А утром, чуть засинеет рассвет, на пороге возникал уса-
тый агроном, бодро возглашая: «Вот и я, дролики-моторики!»
И опять в поле, под сырое, стылое небо... Трудно было по-на-
стоящему. Но тут, на Тунайче, – Кир почувствовал это зябким
холодком, словно легким испугом, – тут будет потяжелее, хоть
и работы большой вроде бы не предвидится.
Мишка Сорокин бросил в чайник горсть заварки, попросил
Люсю приготовить кружки, сказал:
– У нас на Оке, в России, значит, куда ни забредешь, везде
консервами... и туристами пахнет.
– Да, здесь тебе не «Ой, Миссури-Миссури», – отозвался из
темноты невидимый Премьер. Он лежал на спине, раскинув
ноющие от топора руки, глядел в опрокинутый над ним огром-
ный котел неба, наполненный темной синевой и кипящими
звездами.
– Россия... а все-таки Азия. Воздух такой, что кажется: никто,
кроме зверей, им не дышал.
– Вот именно. Подышать и пришли сюда. – Савка Заломин
поднялся, поскрипел песком, подходя к костру, тяжело навис

55