Page 58 - Сахалинские робинзоны

над пламенем, отбросив во тьму длинную, мечущуюся тень. –
Давайте чай пить. – Он покопался в рюкзаке, вынул мешочек
с сухарями, сахар, дал каждому по сухарю и по куску сахара.
– Вкусно, но питательно, как говорят в ресторанах первого
класса. Кушайте на здоровье. Завтра перейдем к первобытному
образу жизни: что добудем, то и есть будем.
Хрустели ржаными сухарями, пили густой горячий чай из
алюминиевых кружек, молчали. Только Люся Лаврук, изредка
вскрикивая, шепотом жаловалась, что сломает зубы. Ей посо-
ветовали размачивать сухарь в кипятке. Не сговариваясь, по-
бросав у костра пустые кружки, начали развязывать спальные
мешки.
Савка подкинул в огонь сухих полешков, подождал, пока они
разгорятся, выпрямился, посмотрел на суетливую возню дру-
зей, кашлянул.
– Одну минуту...
Ребята сели на свои развернутые спальные мешки, и Люся
спросила:
– Речь говорить будешь?
– Пожалуй, так. Хотя...
– Ладно, слушаем.

Речь Премьера

– И вот мы здесь, ребята. На озере Тунайча. Об этом дне
мечтали, говорили еще зимой. До-олго собирались. Преодо-
лели препятствия, в основном родительские, справились со
школьными – колхоз заменили тайгой, вырвались «на простор
широкий», как поется в народной песне. Широкий, дикий.
Построили шалаш, попили чайку, сосчитали первые мозоли.
Устали очень. Все. И я тоже. Ведь мой отец уже не охотник, и
мы живем в квартире со всеми удобствами... Но я не об этом
хочу говорить. Усталость пройдет, поспим – и снова будем
смеяться. Хочу напомнить: эксперимент «Человек – Природа»
начался. А значит, самое трудное впереди. Мы ушли из города,
от машин, людей, сутолоки. Но не как туристы – с консервами,

56