Page 17 - Узоры судьбы

ся на свое место, высоко поднимая красные растоптан-
ные ноги.
– Нет, ничего тебе, вижу, не ясно, – сказал одноглазый
бродяга. – Самого главного ты никак не поймешь, потому
что ты слишком прост душою. Тебе бы, Дэксу, только по-
жрать бы, да поспать, да поворошить какую-нибудь бабу.
А не поймешь ты, парень, того, что люди на свете не уме-
ют жалеть друг друга. Нету у них пощады – ни у кого ни
к кому. И отчего бы такое? Вот ты знаешь мое ремесло,
Дэксу. Не я выбирал – судьба моя злосчастная его выбра-
ла. При таком ремесле ты всегда один против всех, и все
другие против тебя. Нету у меня ни отца, ни матери, ни
жены, ни детей – а разве я такой, как все они? Уж мне-то
незачем кривить душой, уж я-то очень хорошо вижу всех
со стороны: никуда они не годятся, Дэксу! Добра каждый
старается нахватать столько, что уже обеими руками не
удержишь. А попробуй-ка что-нибудь нечаянно прихва-
тить с краю, что-нибудь даже ненужное ему... О-го-го!

И тут я решился, учитель, все-таки окликнуть их: ду-
маю, лучше довериться им, чем умирать на мокрой зем-
ле, в сыром тумане. Набрался я сил, приподнял голову, а
крикнуть нет голоса. Только стон хриплый идет изнутри.
Ну, застонал я. Они как услышали, так и подпрыгнули на
месте, а после пригнулись и озираются – ну чисто волки,
настоящие лесные волки! Я опять застонал, и с трудом
приподнялся, и сел возле могилы. А они, как только уви-
дели меня, тут же вихрем и дунули с перевала, исчезли в
тумане. Только сверкнули голые пятки у этого Дэксу. Вот
уж, я вам скажу, чурбан парень! Он таки поверил, что Кан
Досон бросил на перевале тело Исикавы и что лиса раста-
щила кости.
А я по-другому думаю, учитель. Вы помните, какое от-
верстие было во лбу того черепа? Не иначе, как пулевая

14