Page 12 - Сахалинские каторжанки

– Непонятный мир, непонятный! – вздыхала она и шле-
пала спать.
Спи, Пупочек, тебе его никогда не понять!

Русская печка
Вы когда-нибудь лежали на русской печи? А я – да. У
нас дома стояла русская печь, мать ее регулярно белила, но
один бок у печурки обшит алюминием и выкрашен в черный
цвет. Долгими зимами я все детство просидела на корточках
спиной к этому боку с книжкой в руках. Поэтому все мои
свитера были прожжены. Наша печь-кормилица не имела ле-
жанки, а у соседей – старших Зубковых (деда Вавилы и баб-
ки Прасковьи) – лежанка была. Мы, внуки, на ней валялись,
играли, копошились. Я частенько спала там в младенчестве.
Моя мамка, бывало, припрется по хрустящему снежку к ро-
дителям мужа с лялькой на руках и говорит бабушке Паше:
– Мам, можно мелкая у тебя сегодня поспит? Двенад-
цать градусов в хате, ну совсем житья нет! А на вашей печи
она так сладко супонит.
– Ничего не знаю, у нас тоже не больше десяти граду-
сов, а печка занята, там котяра дрыхнет.
– Так сгони кота.
– Ты шо, хочешь, шоб мой кот околел?
– Значит, тебе плевать: будет жить твоя родная внучка
или умрет от холода?
– Таки и родная? – бабка открывает конверт, долго с со-
мнением вглядывается в крохотное личико и, не найдя на
нем своего огромного носа картошкой, разворачивает мою
мать в обратную сторону.
Но моя мамка к таким концертам привыкла! Она отпи-
хивает свекровь, укладывает меня рядом с котом и уходит.
А отец потом дивится:
– И как у тебя получается раскрутить старушку с дитем
посидеть?
– Никак, кот Васька за нашей Инкой присмотрит.
– Да ну?
– Не сомневайся! И сказку на ночь расскажет... Идем,
Ванюша, спать.

10