Page 53 - Анна Каренина

– Где же будет артель? – спросил Константин Левин.
– В селе Воздреме Казанской губернии.
– Да отчего же в селе? В селах, мне кажется, и так дела много. Зачем в селе слесарная
артель?
– А затем, что мужики теперь такие же рабы, какими были прежде, и от этого-то вам с
Сергеем Иванычем и неприятно, что их хотят вывести из этого рабства, – сказал Николай
Левин, раздраженный возражением.
Константин Левин вздохнул, оглядывая в это время комнату, мрачную и грязную. Этот
вздох, казалось, еще более раздражил Николая.
– Знаю ваши с Сергеем Иванычем аристократические воззрения. Знаю, что он все силы
ума употребляет на то, чтоб оправдать существующее зло.
– Нет, да к чему ты говоришь о Сергей Иваныче? – проговорил, улыбаясь, Левин.
– Сергей Иваныч? А вот к чему! – вдруг при имени Сергея Ивановича вскрикнул
Николай Левин, – вот к чему… Да что говорить? Только одно… Для чего ты приехал ко мне?
Ты презираешь это, и прекрасно, и ступай с богом, ступай! – кричал он, вставая со стула, – и
ступай, и ступай!
– Я нисколько не презираю, – робко сказал Константин Левин. – Я даже и не спорю.
В это время вернулась Марья Николаевна. Николай Левин сердито оглянулся на нее.
Она быстро подошла к нему и что-то прошептала.
– Я нездоров, я раздражителен стал, – проговорил, успокоиваясь и тяжело дыша,
Николай Левин, – и потом ты мне говоришь о Сергей Иваныче и его статье. Это такой вздор,
такое вранье, такое самообманыванье. Что может писать о справедливости человек, который
ее не знает? Вы читали его статью? – обратился он к Крицкому, опять садясь к столу и
сдвигая с него до половины насыпанные папиросы, чтоб опростать место.
– Я не читал, – мрачно сказал Крицкий, очевидно не хотевший вступать в разговор.
– Отчего? – с раздражением обратился теперь к Крицкому Николай Левин.
– Потому что не считаю нужным терять на это время.
– То есть, позвольте, почему ж вы знаете, что вы потеряете время? Многим статья эта
недоступна, то есть выше их. Но я, другое дело, я вижу насквозь его мысли и знаю, почему
это слабо.
Все замолчали. Крицкий медлительно встал и взялся за шапку.
– Не хотите ужинать? Ну, прощайте. Завтра приходите со слесарем.
Только что Крицкий вышел, Николай Левин улыбнулся и подмигнул.
– Тоже плох, – проговорил он. – Ведь я вижу…
Но в это время Крицкий в дверях позвал его.
– Что еще нужно? – сказал он и вышел к нему в коридор. Оставшись один с Марьей
Николаевной, Левин обратился к ней.
– А вы давно с братом? – сказал он ей.
– Да вот уж второй год. Здоровье их очень плохо стало. Пьют много, – сказала она.
– То есть как пьет?
– Водку пьют, а им вредно.
– А разве много? – прошептал Левин.
– Да, – сказала она, робко оглядываясь на дверь, в которой показался Николай Левин.
– О чем вы говорили? – сказал он, хмурясь и переводя испуганные глаза с одного на
другого. – О чем?
– Ни о чем, – смутясь, отвечал Константин.
– А не хотите говорить, как хотите. Только нечего тебе с ней говорить. Она девка, а ты
барин, – проговорил он, подергиваясь шеей.
– Ты, я ведь вижу, все понял и оценил и с сожалением относишься к моим
заблуждениям, – заговорил он опять, возвышая голос.
– Николай Дмитрич, Николай Дмитрич, – прошептала опять Марья Николаевна,
приближаясь к нему.