Page 111 - Макбет

применения их. Его доблести вызывают всеобщее восхищение, успех сопутствует ему, и
подвиги его награждаются по достоинству. Ричард, Яго и Эдмонд не получали от жизни
ничего, они должны были вырвать у нее дары, которые возместили бы неполноценность их
природных данных или общественного положения. Макбету достаточно быть самим собой,
чтобы жизнь его была полна.
Но в том-то и дело, что в душе его гнездится червь честолюбия. Чем больше он
получает, тем большего хочет. И хотя он поистине прекрасен таков, как он есть, ему
начинает казаться, что его человеческие достоинства по-настоящему не оценены. Ему нет
равных в доблестях, украшающих воителя. Он царственный человек. Рядом с ним мелким
выглядит даже сам король Дункан, со всем своим добросердечием и уважением к чужим
заслугам.
В душе Макбета загорается желание увенчать свою человеческую царственность
королевским саном. В этом он прямая противоположность Лиру. Тот захотел утвердить свое
человеческое величие, отдав власть и корону. Макбет жаждет утвердить себя как человека,
став королем.
Но к трону для Макбета нет прямого и честного пути, каким он всегда шел до сих пор.
Дорогу ему преграждает не только сам Дункан, но и названный им наследник — принц
Малькольм. В душе Макбета начинается борьба.
Хотя Макбет стал для нас таким же воплощением честолюбия, как Отелло — ревности,
в том-то и дело, что честолюбие не составляет существа натуры героя. Подобно тому как
Отелло от природы не ревнив, так не честолюбив по своей природе и Макбет. В его натуре
главным было свободное проявление своей человеческой мощи. Обстоятельства, однако,
привели к тому, что он столкнулся с противоречием — достоинства человека не сочетаются
с равноценным общественным положением. В этом отношении Макбет решительно
отличается от Ричарда III. Жестокий горбун не имел никаких формальных и человеческих
прав на то, чтобы стать выше всех в стране. Он узурпировал эти права, действуя коварно и
жестоко. Законных прав Макбет тоже не имеет. Но он считает, что имеет на это
естественное право по своим личным достоинствам.
Трагедия раскрывает одно из глубочайших противоречий положения личности в
классовом обществе. Буржуазное развитие имело в эпоху Возрождения одним из своих
результатов высокое самосознание личности. Титанические способности человека,
раскованные буржуазным прогрессом, однако, наталкивались на преграды, сохранявшие
силу, поскольку произошло лишь изменение классовой структуры общества, но не
исчезновение классов как таковых. Уже возник критерий оценки человека по его личным
достоинствам, но сохранялась и несколько преобразованная социальная иерархия, в пределах
которой значение человека определялось происхождением, рангом, богатством. Реальная
общественная сила оставалась по-прежнему за обладателями различных привилегий.
Человеческое достоинство, не подкрепленное титулами и богатством, оставалось бесплотной
иллюзией. А люди, созревшие до самосознания своей человеческой ценности, хотели, чтобы
это было реализовано их общественным положением. Так как условия были в своем
существе уже буржуазными, то даже деятели подлинно человеческого прогресса —
художники, ученые, философы — сочетали творческие подвиги и открытия, двигавшие
культуру, с тем, что мы не можем охарактеризовать иначе, как карьеризм и стяжательство.
Христофор Колумб, грабивший Вест-Индию в сане ее вице-короля, и Франсис Бэкон,
бравший взятки в бытность лордом-канцлером, — может быть, наиболее яркие, но далеко не
единственные примеры уродливого и противоречивого развития личности в условиях
буржуазного прогресса в эпоху Возрождения.
Трагедия Макбета принадлежит к явлениям именно такого порядка. Нет большей
ошибки, чем считать его просто злодеем. В таком случае не было бы трагедии . Она состоит
именно в том, что гибнет прекрасный, подлинно великий человек.
Честолюбие Макбета порождено не пустым, необоснованным тщеславием. Оно
является таким же уродливым извращением понятия о человеческом достоинстве, как и у