Page 75 - Обыкновенная история

Я совсем растерялась… у меня голова точно в тумане…
Она судорожно прижала руку ко лбу и тотчас же отняла.
– Я спрашиваю: заменил ли меня кто-нибудь в вашем сердце? Одно слово – да или
нет – решит все; долго ли сказать!
Она хотела что-то сказать, но не могла и, потупив глаза, начала ударять пальцем по
одному клавишу. Видно было, что она сильно боролась сама с собой. «Ах!» – произнесла она
наконец с тоской. Адуев отер платком лоб.
– Да или нет? – повторил он, притаив дыхание.
Прошло несколько секунд.
– Да или нет!
– Да! – прошептала Наденька чуть слышно, потом совсем наклонилась к фортепиано и,
как будто в забытьи, начала брать сильные аккорды.
Это да раздалось едва внятно, как вздох, но оно оглушило Адуева; сердце у него
будто оторвалось, ноги подкосились под ним. Он опустился на стул подле фортепиано и
молчал.
Наденька боязливо взглянула на него. Он смотрел на нее бессмысленно.
– Александр Федорыч! – закричала вдруг мать из своей комнаты, – в котором ухе
звенит?
Он молчал.
– Maman вас спрашивает, – сказала Наденька.
– А?
– В котором ухе звенит? – кричала мать, – да поскорее!
– В обоих! – мрачно произнес Адуев.
– Экие какие, в левом! А я загадала, будет ли граф сегодня.
– Граф! – произнес Адуев.
– Простите меня! – сказала Наденька умоляющим голосом, бросившись к нему, – я
сама себя не понимаю… Это все сделалось нечаянно, против моей воли… не знаю как… я не
могла вас обманывать…
– Я сдержу свое слово, Надежда Александровна, – отвечал он, – не сделаю вам ни
одного упрека. Благодарю вас за искренность… вы много, много сделали… сегодня… мне
трудно было слышать это да … но вам еще труднее было сказать его… Прощайте; вы более
не увидите меня: одна награда за вашу искренность… но граф, граф!
Он стиснул зубы и пошел к дверям.
– Да, – сказал он, воротясь, – к чему это вас поведет? Граф на вас не женится: какие у
него намерения?..
– Не знаю! – отвечала Наденька, печально качая головой.
– Боже! как вы ослеплены! – с ужасом воскликнул Александр.
– У него не может быть дурных намерений… – отвечала она слабым голосом.
– Берегитесь, Надежда Александровна!
Он взял ее руку, поцеловал ее и неровными шагами вышел из комнаты. На него
страшно было смотреть. Наденька осталась неподвижна на своем месте.
– Что ж ты не играешь, Наденька? – спросила мать через несколько минут.
Наденька очнулась как будто от тяжелого сна и вздохнула.
– Сейчас, maman! – отвечала она и, задумчиво склонив голову немного на сторону,
робко начала перебирать клавиши. Пальцы у ней дрожали. Она, видимо, страдала от
угрызений совести и от сомнения, брошенного в нее словом: «Берегитесь!» Когда приехал
граф, она была молчалива, скучна; в манерах ее было что-то принужденное. Она под
предлогом головной боли рано ушла в свою комнату. И ей в этот вечер казалось горько жить
на свете.
Адуев только что спустился с лестницы, как силы изменили ему: он сел на последней
ступени, закрыл глаза платком и вдруг начал рыдать громко, но без слез. В это время мимо
сеней проходил дворник. Он остановился и послушал.