Page 190 - Обломов

грозно.
Прошла среда. В четверг Обломов получил опять по городской почте письмо от Ольги,
с вопросом, что значит, что такое случилось, что его не было. Она писала, что проплакала
целый вечер и почти не спала ночь.
— Плачет, не спит этот ангел! — восклицал Обломов. — Господи! Зачем она любит
меня? Зачем я люблю ее? Зачем мы встретились? Это все Андрей: он привил любовь, как
оспу, нам обоим. И что это за жизнь, все волнения да тревоги! Когда же будет мирное
счастье, покой?
Он с громкими вздохами ложился, вставал, даже выходил на улицу и все доискивался
нормы жизни, такого существования, которое было бы и исполнено содержания и текло бы
тихо, день за день, капля по капле, в немом созерцании природы и тихих, едва ползущих
явлениях семейной, мирно-хлопотливой жизни. Ему не хотелось воображать ее широкой,
шумно несущейся рекой, с кипучими волнами, как воображал ее Штольц.
— Это болезнь, — говорил Обломов, — горячка, скаканье с порогами, с прорывами
плотин, с наводнениями.
Он написал Ольге, что в Летнем саду простудился немного, должен был напиться
горячей травы и просидеть дня два дома, что теперь все прошло и он надеется видеть ее в
воскресенье.
Она написала ему ответ и похвалила, что он поберегся, советовала остаться дома и в
воскресенье, если нужно будет, и прибавила, что она лучше проскучает с неделю, чтоб
только он берегся.
Ответ принес Никита, тот самый, который, по словам Анисьи, был главным
виновником болтовни. Он принес от барышни новые книги, с поручением от Ольги
прочитать и сказать, при свидании, стоит ли их читать ей самой.
Она требовала ответа о здоровье. Обломов, написав ответ, сам отдал его Никите и
прямо из передней выпроводил его на двор и провожал глазами до калитки, чтоб он не
вздумал зайти на кухню и повторить там "клевету" и чтоб Захар не пошел провожать его на
улицу.
Он обрадовался предложению Ольги поберечься и не приходить в воскресенье и
написал ей, что, действительно, для совершенного выздоровления нужно просидеть еще
несколько дней дома.
В воскресенье он был с визитом у хозяйки, пил кофе, ел горячий пирог и к обеду
посылал Захара на ту сторону за мороженым и конфетами для детей.
Захара насилу перевезли через реку назад, мосты уже сняли, и Нева собралась
замерзнуть. Обломову нельзя было думать и в среду ехать к Ольге.
Конечно, можно было бы броситься сейчас же на ту сторону, поселиться на несколько
дней у Ивана Герасимовича и бывать, даже обедать каждый день у Ольги.
Предлог был законный: Нева захватила на той стороне, не успел переправиться.
У Обломова первым движением была эта мысль, и он быстро спустил ноги на пол, но,
подумав немного, с заботливым лицом и со вздохом медленно опять улегся на своем месте.
"Нет, пусть замолкнут толки, пусть посторонние лица, посещающие дом Ольги,
забудут немного его и увидят уж опять каждый день там тогда, когда они объявлены будут
женихом и невестой".
— Скучно ждать, да нечего делать, — прибавил он со вздохом, принимаясь за
присланные от Ольги книги.
Он прочел страниц пятнадцать. Маша пришла звать его, не хочет ли пойти на Неву: все
идут посмотреть, как становится река. Он пошел и воротился к чаю.
Так проходили дни. Илья Ильич скучал, читал, ходил по улице, а дома заглядывал в
дверь к хозяйке, чтоб от скуки перемолвить слова два. Он даже смолол ей однажды фунта
три кофе с таким усердием, что у него лоб стал мокрый.
Он хотел было дать ей книгу прочесть. Она, медленно шевеля губами, прочла про себя
заглавие и возвратила книгу, сказав, что когда придут святки, так она возьмет ее у него и