Page 195 - Обломов

вслед, — и не оглядывайся, а оттуда как можно тише иди, раньше двух часов и носа не
показывай.
— Что это за диковина! — говорил Захар Анисье, столкнувшись с ней за воротами. —
Гулять прогнал, двугривенный дал. Куда я пойду гулять?
— Барское дело, — заметила сметливая Анисья, — ты подь к Артемью, графскому
кучеру, напой его чаем: он все поит тебя, а я побегу на рынок.
— Что это за диковина, Артемий? — сказал Захар и ему. — Барин гулять прогнал и на
пиво дал…
— Да не вздумал ли сам нализаться? — остроумно догадался Артемий. — Так и тебе
дал, чтоб не завидно было. Пойдем!
Он мигнул Захару и махнул головой в какую-то улицу.
— Пойдем! — повторил Захар и тоже махнул головой в ту улицу.
— Экая диковина: гулять прогнал! — с усмешкой сипел он про себя.
Они ушли, а Анисья, добежав до первого перекрестка, присела за плетень, в канаве, и
ждала, что будет.
Обломов прислушивался и ждал: вот кто-то взялся за кольцо у калитки, и в то же
мгновение раздался отчаянный лай и началось скаканье на цепи собаки.
— Проклятая собака! — проскрежетал зубами Обломов, схватил фуражку и бросился к
калитке, отворил ее и почти в объятиях донес Ольгу до крыльца.
Она была одна. Катя ожидала ее в карете, неподалеку от ворот.
— Ты здоров? Не лежишь? Что с тобой? — бегло опросила она, не снимая ни салопа,
ни шляпки и оглядывая его с ног до головы, когда они вошли в кабинет.
— Теперь мне лучше, горло прошло… почти совсем, — сказал он, дотрогиваясь до
горла и кашлянув слегка.
— Что ж ты не был вчера? — спросила она, глядя на него таким добывающим
взглядом, что он не мог сказать ни слова.
— Как это ты решилась, Ольга, на такой поступок? — с ужасом заговорил он. — Ты
знаешь ли, что ты делаешь…
— Об этом после! — перебила она нетерпеливо. — Я спрашиваю тебя: что значит, что
тебя не видать?
Он молчал.
— Не ячмень ли сел? — спросила она.
Он молчал.
— Ты не был болен, у тебя не болело горло, — сказала она, сдвинув брови.
— Не был, — отвечал Обломов голосом школьника.
— Обманул меня! — Она с изумлением глядела на него. — Зачем?
— Я все объясню тебе, Ольга, — оправдывался он, — важная причина заставала меня
не быть две недели… я боялся…
— Чего? — спросила она, садясь и снимая шляпу и салоп.
Он взял то и другое и положил на диван.
— Толков, сплетней…
— А не боялся, что я не спала ночь, бог знает что передумала и чуть не слегла в
постель? — сказала она, поводя по нем испытующим взглядом.
— Ты не знаешь, Ольга, что тут происходит у меня, — говорил он, показывая на сердце
и голову, — я весь в тревоге, как в огне. Ты не знаешь, что случилось?
— Что еще случилось? — спросила она холодно.
— Как далеко распространился слух о тебе и обо мне! Я не хотел тебя тревожить и
боялся показаться на глаза.
Он рассказал ей все, что слышал от Захара, от Анисьи, припомнил разговор франтов и
заключил, сказав, что с тех пор он не спит, что он в каждом взгляде видит вопрос, или упрек,
или лукавые намеки на их свидания.
— Но ведь мы решили объявить на этой неделе ma tante, — возразила она, — тогда эти