Page 123 - СКАЗКИ

– Сечь его надо, а она разговаривает! разговаривай больше,– дождешься! Кабы ты чаще
ему под рубашку заглядывала, давно бы он у нас человеком был!
И все соседи папочку одобряют: во-первых, потому, что закон есть такой, чтобы
дураков учить; а во-вторых, и потому, что никому от Иванушки житья не стало. Намеднись
соседские мальчишки вздумали козла дразнить – он за козла вступился. Стал посередке и не
дает козла в обиду. Козел его сзади рогами бьет, мальчишки спереди по чем попало тузят, а
ему горюшка мало – всего в синяках домой привели! А на другой день опять с дураком
история: у повара петуха отнял. Нес повар под мышкой петуха на кухню, а дурак ему
навстречу: «Куда, Кузьма, петушка несешь?» – «Известно, мол, на кухню да в суп»… Как
кинется на него дурак! Не успел Кузьма опомниться – смотрит, а петух уж на забор взлетел и
крыльями хлопает!
Толковал-толковал ему папочка: «Петух – не твой, как же ты смел его у повара
отнимать?» А он в ответ одно твердит: «Знаю я, что петух не мой, да и не поваров он, а свой
собственный…»
Как ни любили дурака все домочадцы за его ласковость и тихость, но с течением
времени он всех поступками своими донял. Есть ему захочется – нет чтобы маменьку
попросить: «Позвольте, мол, милый друг маменька, в буфете пирожок взять»,– сам пойдет и
в буфете и в кухне перешарит, и что попадется под руку, так, без спросу, и съест. Захочется
погулять – возьмет картуз, так, без спросу, и уйдет. Раз нищий под окном остановился, а у
мамочки, как на грех, в ту пору трехрублевенькая бумажка на столе лежала,– он взял да ВСЕ
три рублика нищему в суму и ухнул!
– Батюшки! да из него Картуш выйдет! note_161 – невзвидела света мамочка.
– И непременно выйдет,– отозвался папочка,– хуже выйдет, ежели ты, вместо того
чтобы сечь, лясы с ним точить будешь!
Делать нечего, высекла дурака и мамочка. Но высекла, надо прямо сказать, чуть-чуть,
только чтобы наука была. А он встал, сердечный, весь заплаканный, и обнял мамочку.
– Ах, мамочка, мамочка! бедненькая ты моя мамочка! И сделалось мамочке вдруг так
стыдно, так стыдно, что она и сама заплакала.
– Дурачок ты мои ненаглядный! вот кабы нас бог с тобой вместе к себе взял!
Наконец, однако, он и себя, и мамочку едва не погубил. Гуляли они однажды всей
семьей по набережной реки. Папочка мамочку под ручку вел, а он впереди, разведчика из
себя изображал. Будто бы они источники Нигера открывать собирались, так он послан
вперед разузнать, не угрожает ли откуда опасность. Вдруг слышат стоны; взглянули на реку,
а там чей-то мальчишечко в воде барахтается! Не успели опомниться – ан дурак уж в реку
бухнул, а за дураком мамочка, как была в кринолине, так и очутилась в воде. А за мамочкой
пара городовых в амуниции. А папочка стоит у решетки да руками, словно птица крыльями,
машет: «Моих-то спасите! моих!» Наконец городовые всех троих из воды вытащили.
Мамочка-то одним страхом поплатилась, а дурак целый месяц в горячке вылежал. Понял ли
он, что поступил по-дурацки, или сделалось ему мамочку жалко, только как пришел он в
себя да увидел, что мамочка, худенькая да бледненькая, в головах у него сидит,– так и
залился слезами! Только и твердит: «Мамочка! мамочка! мамочка! зачем нас бог к себе не
взял?»
А папочка тут же стоял и все надеялся, что дурак хоть на этот раз скажет: «Простите,
милый папочка, я вперед не буду!» – Однако он так-таки и не сказал.
После этого случая папочка с мамочкой серьезно совещались: как с дураком быть?
Ходили, обнявшись, по зале, со всех сторон предмет рассматривали и долго ни на чем не
могли сойтись.
Дело в том, что папочка был человек справедливый. И дома, и в гостях, и на улице он

note_161
…да из него Картуш выйдет!-Имеется в виду Луи Доминик Картуш (1693-1721) – известный атаман
разбойничьей шайки, орудовавшей в начале XVIII в. в Париже и его окрестностях.