Page 174 - Война и мир 1 том

известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили
приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении,
произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17-го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер,
приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер
этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В
полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на
аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания
императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии,
было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен
вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния,
имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него
наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты
после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19-го числа
началось сильное хлопотливо-возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего
дня, 20-го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов
ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение
передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через
адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20
поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным
девятиверстным холстом 80-титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и
давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение
серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо,
повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки,
шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки,
показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до
последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до
передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях
колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же
спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью;
но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо
и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков
есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и
результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех
страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга
этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения
трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно-исторической стрелки на
циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6-м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв
у государя, пошел к обер-гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о
подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем-то расстроен и недоволен, и
что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры
имеют с ним тон людей, знающих что-то такое, чего другие не знают; и поэтому ему