Page 78 - Война и мир 2 том

Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13-го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис
Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к
свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [ Я желал бы видеть великого человека,] – сказал
он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [ Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь
генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было
шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [ Князь, я говорю об императоре
Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с
вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое
лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана,
ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон,
приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал
ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры,
Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и
записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые
приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно
прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как
императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то
время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три
минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели
историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека,
дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров
было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени
положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и
привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в
лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но
удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский,
воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день
во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки
французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24-го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых
французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько
офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской
фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть
узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не
совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот
переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии
испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и
французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о
том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с
преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником,
Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и
преступником-Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид
французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть