Page 93 - Война и мир 2 том

– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников,
которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей,
стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно
было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно
говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с
Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово
Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe
des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse
me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [ основа монархий есть честь, мне
кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами
для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от
этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [ Если вы так смотрите на предмет,]
– начал он, с очевидным затруднением выговаривая по-французски и говоря еще медленнее,
чем по-русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может
поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или:
отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник
соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт,
подобный Legion d'honneur [ Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона,
не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное
преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же
цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести
свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая,
что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы
мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с
Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь
удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la
francaise, [ на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из
залы.

VI

Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой
склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми
мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых
визитов или rendez-vous [ свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение
дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он
ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом
говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.