Page 38 - Война и мир 3 том

XVI

Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей
и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмит-
риевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем
том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план.
Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем слу-
чившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувство-
вать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к
Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по-французски, по-немецки и по-латыни,
осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных
болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть
известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь,
которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и все-
гда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь лег-
ких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из
одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла
приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдо-
вать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они полу-
чали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное –
мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и
были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что
заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чув-
ствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необ-
ходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи,
гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и
людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды
на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время
страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой перво-
бытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас
же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место,
и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у
сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и
выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи
были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер
съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой
коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше,
будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую
Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького,
куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые
составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила,
тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой
дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожа-
леет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится,
он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не
имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз