Page 34 - Война и мир 3 том

Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей
Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры,
по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку
Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для
доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из-за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная
голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не
находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо
его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволе-
ния выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились
громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекатель-
нее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже
так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел
и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле
жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще весе-
лей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать
благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку,
офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то перегова-
риваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о
том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть;
но опять чье-нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался
беспричинный, веселый, детский хохот.

XIV

В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к
местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили
самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало;
дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье.
Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя
кожаную докторскую кибиточку, из-под фартука которой торчали ноги доктора и в середине
которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! –
солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и,
вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренча-
ньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за
шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине-лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Станови-
лось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по
проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые,