Page 55 - Война и мир 3 том

– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня
давите…

XXIII

В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском
мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел
граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю,
что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать
нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу
купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем
сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совеща-
ние прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума,
поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнооб-
разия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что моск-
вичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Гос-
пода заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать
ноги, забирая кое-кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выра-
жалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне
расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил
об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на мос-
ковское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся
постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и
Пьер ясно услыхал столь приятно-человеческий и тронутый голос государя, который гово-
рил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло
мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего
дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались вос-
торженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего
не слышавшего, но все понимавшего по-своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти
минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами уми-
ления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули
из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил,
сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова,
с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый
откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипо-
чем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституцион-