Page 176 - Война и мир 4 том

власть есть результат событий; а иногда, когда нужно доказать другое, – они говорят, что власть
производит события.
Третьи историки, называющиеся историками культуры, следуя по пути, проложенному
общими историками, признающими иногда писателей и дам силами, производящими собы-
тия, еще совершенно иначе понимают эту силу. Они видят ее в так называемой культуре, в
умственной деятельности.
Историки культуры совершенно последовательны по отношению к своим родоначальни-
кам, – общим историкам, ибо если исторические события можно объяснить тем, что некото-
рые люди так-то и так-то относились друг к другу, то почему не объяснять их тем, что такие-
то люди писали такие-то книжки? Эти историки из всего огромного числа признаков, сопро-
вождающих всякое живое явление, выбирают признак умственной деятельности и говорят,
что этот признак есть причина. Но, несмотря на все их старания показать, что причина собы-
тия лежала в умственной деятельности, только с большой уступчивостью можно согласиться с
тем, что между умственной деятельностью и движением народов есть что-то общее, но уже ни
в каком случае нельзя допустить, чтобы умственная деятельность руководила деятельностью
людей, ибо такие явления, как жесточайшие убийства французской революции, вытекающие
из проповедей о равенстве человека, и злейшие войны и казни, вытекающие из проповеди о
любви, не подтверждают этого предположения.
Но, допустив даже, что справедливы все хитросплетенные рассуждения, которыми напол-
нены эти истории; допустив, что народы управляются какой-то неопределимой силой, назы-
ваемой идеей, – существенный вопрос истории все-таки или остается без ответа, или к преж-
ней власти монархов и к вводимому общими историками влиянию советчиков и других лиц
присоединяется еще новая сила идеи, связь которой с массами требует объяснения. Возможно
понять, что Наполеон имел власть, и потому совершилось событие; с некоторой уступчивостью
можно еще понять, что Наполеон, вместе с другими влияниями, был причиной события; но
каким образом книга Contrat Social [Общественный договор] сделала то, что французы стали
топить друг друга, – не может быть понято без объяснения причинной связи этой новой силы
с событием.
Несомненно, существует связь между всем одновременно живущим, и потому есть воз-
можность найти некоторую связь между умственной деятельностью людей и их историческим
движением, точно так же, как эту связь можно найти между движением человечества и торгов-
лей, ремеслами, садоводством и чем хотите. Но почему умственная деятельность людей пред-
ставляется историками культуры причиной или выражением всего исторического движения –
это понять трудно. К такому заключению историков могли привести только следующие сооб-
ражения: 1) что история пишется учеными, и потому им естественно и приятно думать, что
деятельность их сословия есть основание движения всего человечества, точно так же, как это
естественно и приятно думать купцам, земледельцам, солдатам (это не высказывается только
потому, что купцы и солдаты не пишут истории), и 2) что духовная деятельность, просвещение,
цивилизация, культура, идея – все это понятия неясные, неопределенные, под знаменем кото-
рых весьма удобно употреблять слова, имеющие еще менее ясного значения и потому легко
подставляемые под всякие теории.
Но, не говоря о внутреннем достоинстве этого рода историй (может быть, они для кого-
нибудь или для чего-нибудь и нужны), истории культуры, к которым начинают более и более
сводиться все общие истории, знаменательны тем, что они, подробно и серьезно разбирая раз-
личные религиозные, философские, политические учения как причины событий, всякий раз,
как им только приходится описать действительное историческое событие, как, например, поход
12-го года, описывают его невольно как произведение власти, прямо говоря, что поход этот
есть произведение воли Наполеона. Говоря таким образом, историки культуры невольно про-
тиворечат самим себе или доказывают, что та новая сила, которую они придумали, не выра-