Page 34 - Война и мир 4 том

чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые
он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее
никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был
теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя
на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– André, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь
видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его
лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой
насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для
приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не пла-
кавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что
говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и,
не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка оста-
нется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и пере-
несся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и
хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по-своему, они не поймут! Этого они не
могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые
кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он
замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не
знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность;
но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог
бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной
Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча
подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными
глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и
заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо
робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей
тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо
Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередова-