Page 105 - Двенадцать стульев

— Сколько раз я просил не называть меня парнишеи!
— Шутите!
— И откуда у тебя этот идиотский жаргон!

— Не учите меня жить!

— О, черт! — крикнул инженер.
— Хамите, Эрнестуля.

— Давай разойдемся мирно.
— Ого!

— Ты мне ничего не докажешь! Этот спор...
— Я побью тебя, как ребенка.
— Нет, это совершенно невыносимо. Твои доводы не могут меня удержать от того шага,
который я вынужден сделать. Я сейчас же иду за ломовиком.

— Шутите!
— Мебель мы делим поровну.

— Жуть!
— Ты будешь получать сто рублей в месяц. Даже сто двадцать. Комната останется у тебя.
Живи, как тебе хочется, а я так не могу...
— Знаменито, — сказала Эллочка презрительно.
— А я перееду к Ивану Алексеевичу.

— Ого!
— Он уехал на дачу и оставил мне на лето всю свою квартиру. Ключ у меня... Только
мебели нет.
— Кр-расота!

Эрнест Павлович через пять минут вернулся с дворником.

— Ну, гардероб я не возьму, он тебе нужнее, а вот письменный стол, уж будь так добра...
И один этот стул возьмите, дворник. Я возьму один из этих двух стульев. Я думаю, что
имею на это право?!
Эрнест Павлович связал свои вещи в большой узел, завернул сапоги в газету и повернулся
к дверям.

— У тебя вся спина белая, — сказала Эллочка граммофонным голосом.
— До свидания, Елена.

Он ждал, что жена хоть в этом случае воздержится от обычных металлических словечек.
Эллочка также почувствовала всю важность минуты. Она напряглась и стала искать
подходящие для разлуки слова. Они быстро нашлись:
— Поедешь в таксе? Кр-расота!

Инженер лавиной скатился по лестнице. Вечер Эллочка провела с Фимкой Собак. Они
обсуждали необычайно важное событие, грозившее опрокинуть мировую экономику.
— Кажется, будут носить длинное и широкое, — говорила Фима, по-куриному окуная
голову в плечи.
— Мрак.