Page 109 - Три товарища

— Пойдешь со мной?
Я замялся.

— Это невозможно…
— Не надо денег, — быстро сказала она.

— Не в этом дело, — ответил я необдуманно, — деньги у меня есть.

— Ах, вот оно что… — с горечью сказала она и хотела уйти.
Я схватил ее за руку.
— Нет, Лиза…

Бледная и худая, она стояла на пустой, серой улице. Такой я встретил ее много лет
назад, когда жил один, тупо, бездумно и безнадежно. Сначала она была недоверчива,
как и все эти девушки, но потом, после того как мы поговорили несколько раз,
привязалась ко мне. Это была странная связь. Случалось, я не видел ее неделями, а
потом она стояла где-то на тротуаре и ждала меня. Тогда мы оба не имели никого, и
даже те немногие крупицы тепла, которые мы давали друг другу, были для каждого
значительны. Я давно уже не видел ее. С тех пор, как познакомился с Пат.

— Где ты столько пропадала, Лиза?
Она пожала плечами.

— Не все ли равно? Просто захотелось опять увидеть тебя… Ладно, могу уйти…
— А как ты живешь?

— Оставь ты это… — сказала она. — Не утруждай себя…
Ее губы дрожали. По ее виду я решил, что она голодает.

— Я пройду с тобой немного, — сказал я.
Ее равнодушное лицо проститутки оживилось и стало детским. По пути я купил в одной
из шоферских закусочных, открытых всю ночь, какую-то еду, чтобы покормить ее. Лиза
сперва не соглашалась, и лишь когда я ей сказал, что тоже хочу есть, уступила. Она
следила, как бы меня не обманули, подсунув плохие куски. Она не хотела, чтобы я брал
полфунта ветчины, и заметила, что четвертушки довольно, если взять еще немного
франкфуртских сосисок. Но я купил полфунта ветчины и две банки сосисок.

Она жила под самой крышей, в каморке, обставленной кое-как. На столе стояла
керосиновая лампа, а около кровати — бутылка с вставленной в нее свечой. К стенам
были приколоты кнопками картинки из журналов. На комоде лежало несколько
детективных романов и конверт с порнографическими открытками. Некоторые гости,
особенно женатые, любили разглядывать их. Лиза убрала открытки в ящик и достала
старенькую, но чистую скатерть.
Я принялся развертывать покупки. Лиза переодевалась. Сперва она сняла платье, а не
ботинки, хотя у нее всегда сильно болели ноги, я это знал. Ведь ей приходилось так
много бегать. Она стояла посреди комнатки в своих высоких, до колен, лакированных
ботинках и в черном белье.

— Как тебе нравятся мои ноги? — спросила она.
— Классные, как всегда…

Мой ответ обрадовал ее, и она с облегчением присела на кровать, чтобы расшнуровать
ботинки.

— Сто двадцать марок стоят, — сказала она, протягивая мне их. — Пока заработаешь
столько, износятся в пух и прах.