Page 167 - Три товарища

повяжите эти штуки вокруг шеи. Дама не будет возражать, не так ли?
— Считаю это даже необходимым, — сказала Пат.

Альфонс обрадованно кивнул головой.
— Вы разумная женщина, я знаю. Раки нужно есть с вдохновением, не боясь
испачкаться. — Он широко улыбнулся. — Вам я, конечно, дам нечто поэлегантнее.
Кельнер Ганс принес белоснежный кухонный халат. Альфонс развернул его и помог Пат
облачиться.
— Очень вам идет, — сказал он одобрительно.

— Крепко, крепко! — ответила она смеясь.
— Мне приятно, что вы это запомнили, — сказал Альфонс, тая от удовольствия. — Душу
мне согревайте.
— Альфонс! — Готтфрид завязал скатерку на затылке так, что кончики торчали далеко в
стороны. — Пока что все здесь напоминает салон для бритья.

— Сейчас все изменится. Но сперва немного искусства.

Альфонс подошел к патефону. Вскоре загремел хор пилигримов из «Тангейзера». Мы
слушали и молчали.

Едва умолк последний звук, как отворилась дверь из кухни и вошел кельнер Ганс, неся
миску величиной с детскую ванну. Она была полна дымящихся раков. Кряхтя от натуги,
он поставил ее на стол.

— Принеси салфетку и для меня, — сказал Альфонс.
— Ты будешь есть с нами? Золотко ты мое! — воскликнул Ленц. — Какая честь!

— Если дама не возражает.
— Напротив, Альфонс!

Пат подвинулась, и он сел возле нее.
— Хорошо, что я сижу рядом с вами, — сказал он чуть растерянно. — Дело в том, что я
расправляюсь с ними довольно быстро, а для дамы это весьма скучное занятие.
Он выхватил из миски рака и с чудовищной быстротой стал разделывать его для Пат. Он
действовал своими огромными ручищами так ловко и изящно, что Пат оставалось только
брать аппетитные куски, протягиваемые ей на вилке, и съедать их.
— Вкусно? — спросил он.

— Роскошно! — Она подняла бокал. — За вас, Альфонс.

Альфонс торжественно чокнулся с ней и медленно выпил свой бокал. Я посмотрел на
нее. Мне не хотелось, чтобы она пила спиртное. Она почувствовала мой взгляд.
— За тебя, Робби, — сказала она.

Она сияла очарованием и радостью.
— За тебя, Пат, — сказал я и выпил.

— Ну, не чудесно ли здесь? — спросила она, все еще глядя на меня.

— Изумительно! — Я снова налил себе. — Салют, Пат!
Ее лицо просветлело.
— Салют, Робби! Салют, Готтфрид!