Page 190 - Три товарища

«Прилежная Лизхен», только что назвавший Густава живодером, на сей раз энергично
поддержал его:

— Вот еще выдувал! Ставить ва Синий Час! Ведь это корова, а не лошадь, уважаемый!
Майский Сон обскачет ее на двух ногах! Без всяких! Вы ставите на первое место?

Билинг заклинающе посмотрел на меня и сделал мне знак.
— На первое, — сказал я.

— Ложись в гроб, — презрительно буркнул «Прилежная Лизхен».
— Чудак! — Густав тоже посмотрел на меня, словно я превратился в готтентота. —
Ставить надо на Джипси II, это ясно и младенцу.
— Остаюсь при своем. Ставлю на Синий Час, — сказал я. Теперь я уже не мог менять
решение. Это было бы против всех тайных законов счастливчиков-новичков.
Человек в фиолетовой рубашке протянул мне квитанцию. Густав и «Прилежная Лизхен»
смотрели на меня так, будто я заболел бубонной чумой. Они демонстративно отошли от
меня и протиснулись к стойке, где, осыпая друг друга насмешками, в которых все же
чувствовалось взаимное уважение специалистов, они поставили на Джипси II и Майский
Сон.
Вдруг кто-то упал. Это был один из двух тощих мужчин, стоявших у столиков. Он
соскользнул вдоль стены и тяжело рухнул. Почтовые чиновники подняли его и усадили
на стул. Его лицо стало серо-белым. Рот был открыт.
— Господи Боже мой! — сказала одна из проституток, полная брюнетка с гладко
зачесанными волосами и низким лбом. — Пусть кто-нибудь принесет стакан воды.
Человек потерял сознание, и я удивился, что это почти никого не встревожило.
Большинство присутствующих, едва посмотрев на него, тут же повернулись к
тотализатору.
— Такое случается каждую минуту, — сказал Густав. — Безработные. Просаживают
последние пфенниги. Поставят десять, хотят выиграть тысячу. Шальные деньги им
подавай!

Кучер принес из табачного киоска стакан воды. Черноволосая проститутка смочила
платочек и провела им по лбу и вискам мужчины. Он вздохнул и неожиданно открыл
глаза. В этом было что-то жуткое: совершенно безжизненное лицо и эти широко
открытые глаза, — казалось, сквозь прорези застывшей черно-белой маски с холодным
любопытством смотрит какое-то другое, неведомое существо.

Девушка взяла стакан и дала ему напиться. Она поддерживала его рукой, как ребенка.
Потом взяла булочку со стола флегматичного обжоры с волосами ежиком.

— На, поешь… только не спеши… не спеши… палец мне откусишь… вот так, а теперь
попей еще…
Человек за столом покосился вслед своей булочке, но ничего не сказал. Мужчина
постепенно пришел в себя. Лицо его порозовело. Пожевав еще немного, он с трудом
поднялся. Девушка помогла ему дойти до дверей. Затем быстро оглянулась и открыла
сумочку.
— На, возьми… а теперь проваливай… тебе надо жрать, а не играть на скачках…

Один из сутенеров, стоявший к ней спиной, повернулся. У него было хищное птичье лицо
и торчащие уши. Бросались в глаза лакированные туфли и спортивное кепи.
— Сколько ты ему дала? — спросил он.

— Десять пфеннигов.

Он ударил ее локтем в грудь.