Page 196 - Три товарища

— Подойди сюда, сказал я. — С сегодняшнего дня ты унтер-офицер. Можешь начать
курить сигары.

Мы подняли переднюю ось машины я укрепили ее тросами сзади, на кузове «Карла».
— Думаешь, это ему не повредит? — спросил я Кестера. — Наш «Карл» в конце концов
скакун чистых кровей, а не вьючный осел.
Он покачал головой.

— Тут недалеко, да и дорога ровная.
Ленц сел в поврежденную машину, и мы медленно поехали. Я прижимал платок к носу и
смотрел на солнце, садившееся за вечереющими полями. В них был огромный, ничем не
колеблемый покой, и чувствовалось, что равнодушной природе безразлично, как ведет
себя на этой земле злобный муравьиный рой, именуемый человечеством. Было гораздо
важнее, что тучи теперь постепенно преобразились в золотые горы, что бесшумно
надвигались с горизонта фиолетовые тени сумерек, что жаворонки прилетели из
бескрайнего небесного простора на поля, в свои борозды, и что постепенно опускалась
ночь.
Мы въехали во двор мастерской. Ленц выбрался из разбитой машины и торжественно
снял перед ней шляпу.
— Привет тебе, благословенная! Печальный случай привел тебя сюда, но я гляжу на
тебя влюбленными глазами и полагаю, что, даже по самым скромным подсчетам, ты
принесешь нам примерно три, а то и три с половиной тысячи марок. А теперь дайте мне
большой стакан вишневой настойки и кусок мыла — я должен избавиться от следов,
оставленных на мне семейством Фогт!
Мы выпили по стакану вишневки и сразу же приступили к основательной разборке
поломанной машины. Не всегда бывало достаточно получить заказ на ремонт от
владельца машины: представители страховых компаний нередко требовали передать
заказ в одну из мастерских, с которыми у них были контракты. Поэтому мы всегда
старались быстрее браться за ремонт. Чем больше мы успевали сделать до прихода
страхового агента, тем лучше было для нас: наши расходы по ремонту оказывались
настолько большими, что компания уже считала невыгодным для себя передавать
машину в другую мастерскую. Мы бросили работу, когда стемнело.
— Ты еще выедешь сегодня на такси? — спросил я Ленца.

— Исключается, — ответил Готтфрид. — Ни в коем случае нельзя стремиться к
чрезмерным заработкам. Хватит с меня сегодня и этого.

— А с меня не хватит, — сказал я. — Если ты не едешь, то поеду я. Поработаю с
одиннадцати до двух около ночных ресторанов.

— Брось ты это, — улыбнулся Готтфрид. — Лучше поглядись в зеркало. Что-то не везет
тебе в последнее время с носом. Ни один пассажир не сядет к шоферу с этакой свеклой
на лице. Пойди домой в приложи компресс.

Он был прав. С таким носом действительно нельзя было ехать. Поэтому я вскоре
простился и направился домой. По дороге я встретил Хассе и прошел с ним остаток пути
вдвоем. Он как-то потускнел и выглядел совсем несчастным.
— Вы похудели, — сказал я.

Он кивнул и сказал, что теперь часто не ужинает. Его жена почти ежедневно бывает у
каких-то старых знакомых и очень поздно возвращается домой. Он рад, что она нашла
себе развлечение, но после работы ему не хочется самому готовить еду. Он, собственно,
и не бывает особенно голодным — слишком устает. Я покосился на его опущенные
плечи. Может быть, он в самом деле верил в то, о чем рассказывал, но слушать его было
очень тяжело. Его брак, вся эта хрупкая, скромная жизнь рухнула: не было мало-
мальской уверенности в завтрашнем дне, недоставало каких-то жалких грошей. Я
подумал, что есть миллионы таких людей, и вечно им недостает немного уверенности и
денег. Жизнь чудовищно измельчала. Она свелась к одной только мучительной борьбе за