Page 299 - Три товарища

событие, ставшее не только национальной, но и мировой катастрофой: к власти
пришел Гитлер. За несколько дней до этого Ремарк уехал из Берлина в Швейцарию, в
курортное местечко Порто Ронко близ озера Лаго Маджоре, где в 1931 году им была
приобретена вилла «Монте Табор» (в связи с ухудшением здоровья писатель жил
здесь месяцами). В Германию, где его как ярого врага милитаризма и национализма
мог ожидать лишь арест, он не вернулся, пополнив тем самым многочисленные ряды
немецких антифашистов-эмигрантов.

А тем временем оба его антивоенных романа были занесены в черные списки книг,
запрещенных в нацистской Германии, и брошены 10 мая 1933 года вместе со многими
другими неугодными гитлеровцам выдающимися произведениями немецкой и мировой
литературы в огромный костер, зажженный в сердце Берлина.
Живя в эмиграции, Ремарк продолжал творить. Но следующее свое произведение он
опубликовал лишь в 1938 году. Это был роман «Три товарища». Место действия книги
— Берлин. Об этом мы судим по отдельным приметам города, таким, например, как
знаменитая клиника «Шарите», а тот, кто читает роман в оригинале, — по ряду слов
и выражений на берлинском диалекте, которые автор вкладывает в уста некоторых
персонажей.

Хотя с того момента, как прозвучали последние выстрелы, прошло опять-таки
десять лет, жизнь была еще пропитана памятью о войне, последствия которой
сказывались на каждом шагу. Не зря ведь они, эти воспоминания, и самого автора
привели к созданию его знаменитого антивоенного романа.
Память о фронтовой жизни прочно входит в нынешнее существование трех главных
героев романа — Роберта Локампа, Отто Кестера и Готтфрида Ленца, — как бы
продолжается в нем. Это ощущается на каждом шагу, не только в большом, но и в
малом: в бесчисленных деталях их быта, их поведения, их разговоров. Даже
дымящиеся асфальтовые котлы напоминают им походные полевые кухни, фары
автомобиля — прожектор, вцепляющийся в самолет во время его ночного полета, а
комнаты одного из пациентов туберкулезного санатория, к которому пришли в гости
его товарищи по несчастью, — фронтовой блиндаж.
Война наложила неизгладимый отпечаток на образ мышления товарищей. «Как ни
странно, — замечает, например, Роберт, почувствовав, что из кухни доносится
аромат только что заваренного кофе, — но от запаха кофе я повеселел. Еще со времен
войны я знал: важное, значительное не может успокоить нас… Утешает всегда
мелочь, пустяк…» И если он говорит: «Наше прошлое научило нас не заглядывать
далеко вперед», — то мы понимаем, что под «прошлым» здесь тоже имеются в виду
военные годы.

Постоянные воспоминания героев об их фронтовой юности не имеют ничего общего с
героизацией и романтизацией войны. Напротив, и этот роман Ремарка о мирной
жизни является таким же антивоенным произведением, как и два предыдущих.
«Слишком много крови было пролито на этой земле, чтобы можно было сохранить
веру в небесного отца!» — к такому выводу приходит Локамп после беседы со
священником в церковном саду.
Но мысли о войне относятся не только к прошлому: они порождают и страх перед
будущим, и Роберт Локамп, глядя на младенца из приюта, горько иронизирует:
«Хотел бы я знать, что это будет за война, на которую он поспеет». Эти слова
Ремарк вложил в уста героя-рассказчика за год до начала второй мировой войны.

В «Трех товарищах» Ремарк показал себя искуснейшим мастером индивидуальных
характеристик. Каждый из трех главных героев имеет свое лицо и действует в
полном соответствии с внутренней логикой своей натуры. В самом начале они
выступают как некий триединый персонаж, но очень скоро читатель начинает
любого из них сразу же узнавать по поведению, по языку, по манерам, даже по
жестам. Несколько позднее двух своих товарищей «раскрывается» Отто Кестер, и
это оказывается закономерным, оправданным, — ведь сдержанность едва ли не
главное свойство этой удивительно цельной натуры. Но по мере того как мы
знакомимся с Кестером, мы все больше убеждаемся в силе его воли, в его
целеустремленности, умении быстро ориентироваться в трудной обстановке,
принимать и выполнять единственно возможное решение, иногда даже идти ва-банк,