Page 298 - Три товарища

ВО ИМЯ МИРА
В ноябре 1928 года тираж одной из старейших берлинских газет, «Фоссише цайтунг»,
из-за резко возросшего спроса был увеличен на несколько тысяч экземпляров.
Внезапный рост популярности этой газеты объяснялся тем, что с 10 ноября по 9
декабря на ее страницах публиковалось произведение, сразу же приковавшее к себе
внимание читателей. Это был роман Эриха Марии Ремарка «На Западном фронте без
перемен». Если формулировка, употреблявшаяся в сводках верховного командования в
периоды затишья и теперь превращенная автором в заглавие романа, за десять лет,
прошедших после окончания войны, еще не выветрилась из памяти немцев, то редкая,
к тому же написанная на французский лад фамилия писателя могла вызвать какие-то
ассоциации лишь у немногочисленных читателей его первых двух книг: «Мансарда
грез» (так озаглавлен единственный русский перевод романа «Die Traumbude») и
«Станция на горизонте». Но даже у них вряд ли могло появиться желание приняться
за чтение нового произведения этого автора, ведь первые два романа Ремарка были
просто-напросто неудачны. К чести писателя следует сказать, что он сам подверг их
уничтожающей критике. Говоря, например, о «Мансарде грез», он вспоминал, что
через два года после выхода «этой кошмарной книги» в свет был готов скупить и
уничтожить все имевшиеся в продаже экземпляры, да только у него не хватило на
это денег. Отрекшись со всей решительностью от обеих книг, вычеркнув их из своей
творческой биографии, он во всех интервью упорно называл своим первым романом
«На Западном фронте без перемен».

31 января 1929 года роман вышел отдельным изданием и имел необычайный успех.
Ежедневно раскупалось до 20 тысяч экземпляров. А к концу года количество
распроданных экземпляров достигло почти полутора миллионов. Но значение выхода
книги в свет не замыкалось рамками германского книжного рынка: роман был уже в
том же 1929 году переведен на двенадцать, а в дальнейшем еще на три десятка
языков.
Автор, пишущий о войне, не может, вероятно, сохранять нейтралитет, такова,
можно сказать, специфика жанра. И «На Западном фронте без перемен» не
представляет в этом отношении исключения. В эпиграфе к книге говорится, правда,
что она «не является ни обвинением, ни исповедью», но это, по-видимому, не что
иное, как литературный прием, ибо как раз исповедальный тон романа Ремарка —
доминирующая особенность его стиля, воздействующая на читателя с первых же
строк и играющая решающую роль в установлении контакта между ним и
повествованием. Что же касается обвинения, от которого также якобы отрекается
в эпиграфе автор, то много ли можно назвать произведений не только немецкой, но и
всей мировой литературы первой половины XX века, которые выступали бы с такой
же страстной обвинительной речью перед судом истории, как именно этот роман?
Только все дело в том, что открытую форму эта речь приобретает лишь в
нескольких небольших публицистических отступлениях, где устами своего героя
автор осуждает войну, а в основном она содержится в подтексте всех эпизодов
романа, описанных с мнимой беспристрастностью человека, который как бы ведет
дневник, не рассчитывая на то, что его записи попадутся кому-нибудь на глаза.
Многозначительно само заглавие книги. Смысл его раскрывается в первых строках
эпилога: когда был убит главный герой, «на всем фронте было так тихо и спокойно,
что военные сводки состояли из одной только фразы: «На Западном фронте без
перемен». С легкой руки Ремарка эта проникнутая горьким сарказмом формула
приобрела в немецком языке характер фразеологического оборота, подобного русскому
выражению: «На Шипке все спокойно». Емкое, с глубоким подтекстом заглавие романа
позволяет читателю расширить рамки повествования и домыслить авторские идеи;
если в дни, когда, с «высокой» точки зрения главного командования, на фронте все
остается без перемен, происходит столько ужасного, то что же сказать тогда о
периодах ожесточенных, кровопролитных сражений?
Следующий роман Ремарка, «Возвращение», вышедший в свет в 1931 году, то есть
через два года после опубликования романа «На Западном фронте без перемен», был
тесно связан с ним тематически и даже воспринимался многими как его
продолжение.

Менее чем через два года после выхода «Возвращения» в свет в Германии произошло