Page 297 - Три товарища

— Можешь делать все, что тебе угодно, — сказал я, — но никогда ты не будешь
уродливой. Для меня ты самая прекрасная из всех женщин.

Я отнял у нее зеркальце и пудреницу и осторожно положил ей ладони под голову. Через
минуту она беспокойно зашевелилась.

— Что такое, Пат? — спросил я.
— Они тикают… слишком громко… — прошептала она.

— Что? Часы?
Она кивнула.

— Прямо гремят.
Я снял часы с запястья.

Пат со страхом посмотрела на секундную стрелку.
— Убери их…

С маху я швырнул часы о стенку.
— Вот так, теперь они уже не тикают. Теперь время остановилось. Мы разорвали его на
самой середине. Остались только мы с тобой, только мы вдвоем, ты и я — и никого
больше.

Она посмотрела на меня удивительно большими глазами.
— Дорогой, — прошептала она.

Я не мог выдержать ее взгляда. Он шел откуда-то издалека, он пронизывал меня и
неизвестно куда был направлен.

— Дружище, — бормотал я, — мой родной, мужественный, давний мой дружище…
Она умерла в последний час ночи, до рассвета. Она умирала тяжко и мучительно, и
никто не мог ей помочь. Крепко держа меня за руку, она уже не знала, что я с ней.

Потом кто-то сказал:
— Она мертва…

— Нет, — возразил я. — Она еще не мертва. Она еще крепко держит меня за руку…

Свет. Непереносимо яркий свет. И люди. И врач. Я медленно разжал пальцы. Ее рука
упала. И кровь. И ее лицо, искаженное удушьем. Полные муки, остекленевшие глаза.
Шелковистые каштановые волосы.

— Пат, — сказал я. — Пат.
И впервые она мне не ответила.

— Я хотел бы остаться один, — сказал я.
— А разве сначала не надо… — сказал кто-то.

— Нет, — сказал я. — Все вон! Не прикасайтесь к ней.
Потом я смыл с нее кровь. Я словно одеревенел. Я расчесал ей волосы. Она остывала. Я
уложил ее на свою кровать, укрыл одеялами. Я сидел подле нее и ни о чем не мог
думать. Просто сидел на стуле и глазел. Вошел Билли и сел около меня. Я видел, как
изменялось ее лицо. Опустошенней, не в силах сделать что-либо, я все сидел и не сводил
с нее глаз. Потом настало утро, а ее уже не было.