Page 401 - Рассказы

– Ослы! Подлецы! Скоты несуразные. Черти.
– Кто это «ослы»? – ввязался Меценат в его телеграфический монолог.
– Издатели, – доверчиво пояснил Мотылек. – Что они выпускают? Что печатают? Разве
это стихи?
– А вы, собственно, какие стихи предпочитаете?
– Свои. Вот послушайте…
И, прислонившись спиной к витрине, Мотылек принялся с пафосом декламировать
какую-то элегическую балладу.
– Правда, хорошо?
– Очень. Кстати, хотите привести в порядок мою библиотеку?
– А у вас большая?
– Тысячи три томов.
– Пойдем! – решительно сказал Мотылек, хватая Мецената за руку.
– Да не сейчас, чудак. Это успеется. Сейчас время завтрака.
– Пойдем завтракать! – не менее бурно ухватился за эту мысль, а равно и за руку
Мецената Мотылек. – Только вот что…
Он выпустил Меценатову руку, вынул тощее портмоне и принялся задумчиво
пересчитывать серебряную мелочь.
– Гм! Хватит ли на двух, а?
– С моими хватит, – успокоил его Меценат. – В общем, у нас с вами тысячи полторы
наберется. – И повлек оглушенного Мотылька за собой.
С тех пор так и повелось, что за всех расплачивался Меценат. Нельзя сказать, чтобы
клевреты были корыстолюбивы, но все они рассуждали вполне справедливо, что, если бы им
вздумалось тянуться в расходах за Меценатом, каждый из них лопнул бы через два дня, а
расстаться изза этих пустяков с Меценатом никому и в голову не приходило – очень уж они
привязались к Меценату, более того, полюбили Мецената.
Впрочем, Меценат, субсидируя их наличными, хорошо знал, что часть его денег
попадала к их посторонним приятелям, еще более нищим, чем они, и поэтому ничто не
нарушало его благодушного равновесия.
– Справедливое распределение между населением благ земных, – говорил он иногда,
посмеиваясь.
Несмотря на всякие шуточки и подтрунивания, эта банда очень уважала Мецената, и
все по молчаливому уговору обращались к нему на «вы», в то время как Меценат ласково,
бесцеремонно всех называл на «ты».
Между собой «клевреты Мецената», как они сами себя величали, жили дружно, только
Новакович изводил Кузю, играя с ним, как огромный дог со щенком, да Кузя иногда любил
«топить Мотылька», что выражалось в следующем: декламирует Мотылек перед всем
обществом свои новые стихи или рассказы. Кончит – и несколько секунд перед
аплодисментами царит восхищенное молчание.
– Н-да-с, н-да-с, н-да-с, – скучающе говорит Кузя. – Хороший рассказец, очень
славный. Только я его уже читал у другого писателя раньше.
– У кого ты читал?.. – полусмущенно, полусердито допрашивает Мотылек.
– У этого, как его… забыл фамилию. И фабула та же, и даже выражения одинаковые.
– Нет, так нельзя, – стонет возмущенный Мотылек. – Ты обязан указать, где ты читал!!
– Да это не важно. Чего ты волнуешься. Я где-то в немецком журнале читал…
– Да ведь ты не знаешь немецкого языка!
– А ты знаешь?
– Я-то знаю.
– Ну, вот, значит, ты и «воспользовался». А мне переводил один знакомый. Ну,
прямо-таки у тебя слово в слово, что и там. Знакомого Семен Семенычем зовут, – заканчивал
Кузя, заимствуя этот прием «достоверности» у Новаковича.
Мотылька такая неуловимая туманная клевета расстраивала почти до слез. В самом