Page 399 - Рассказы

– Не знаю уж, как и быть… – нерешительно пробормотал Кузя. – Уж больно я плохо
играю. По рублику разве одну партию.
Сыграли. Кузя выиграл с большим трудом и усилиями. Сыграли вторую партию. Эту
Кузя выиграл легче.
– Нет, королеву вперед мне трудно, – признался Меценат. – Хотите коня?
– Давайте коня, – после некоторого колебания согласился Кузя и… выиграл и эту
партию.
– Желаете ли на квит без форы? – предложил Меценат, совершенно обескураженный
таким странным случаем.
– Желаю, – коротко согласился Кузя и… выиграл. На седьмой партии уже Кузя давал
Меценату вперед коня – и к концу игры толстый бумажник Мецената значительно похудел.
– А вы ловкий парень, – рассмеялся Меценат, кончая игру.
– Да, я ловкий, – согласился Кузя. – А вам наука: не играйте так азартно с
незнакомыми.
– Ну, теперь, я надеюсь, мы не будем незнакомы, – любезно сказал восхищенный его
цинизмом Меценат. – Пойдем, я угощу вас ужином.
– Нет, лучше я угощу. Я совершенно вас обыграл.
– О, у меня дома еще много денег.
И, увидев, как Кузя, не вынимая правой руки из кармана, пытался одной левой зажечь
спичку о коробку, лежавшую на столе, воскликнул с неподдельным восторгом:
– Послушайте! Вы почти так же ленивы, как моя жена.
– Шахматный ум, – лаконически пояснил Кузя. – В обычной жизни дремлет.
– Вы шахматами только и живете?
– Нет, я репортер в «Голосе Утра». Если вас кто-нибудь ночью ограбит – позвоните ко
мне. Я опишу это так, что сам преступник будет плакать, как дитя.
После ужина Меценат затащил Кузю к себе, и до утра за рюмками шартреза оба с
приятностью проспорили об Эдгаре По, о лучших способах обнаруживать преступления и о
красоте донских казачек.
Оба были энциклопедисты.
Встреча с Новаковичем произошла при более трагических обстоятельствах.
В 3 часа ночи в трактире «Иордань» – месте, наименее всего подходившем по своему
характеру к этому кроткому библейскому наименованию, – карманный вор Гриша с пылом
объяснял заинтересованному Меценату сложные приемы своего ремесла, демонстрируя
способ ощупывания «пассажира», расстегивания пуговиц и извлечения бумажника.
Меценат не брезговал и таким обществом, потому что, как сказано было выше, любил
«живую жизнь во всех ее проявлениях», а карманный вор Гриша был яркой личностью и
специалистом в своей опасной профессии.
Поэтому Меценат забавлялся новинкой, как дитя, и, когда Гриша, показывая некоторые
позиции правой и левой руки, ловко вытащил Меценатовы золотые часы уже не с целью
демонстрации, а с корыстолюбивыми намерениями, Меценат тут же, повторяя Гришины
пассы, незаметно извлек из Гришина галстука бриллиантовую булавку, после чего оба,
хохоча, как дети, вернули друг другу вещи по принадлежности.
– А вы тоже ловкий, – отпустил Гриша галантный комплимент. – Вам бы подучиться,
могли бы с нами вместе работать.
Тут же он, окликнутый товарищем, отошел на минуту от польщенного Мецената, а к
Меценату приблизился кроткий, елейного вида мужчина с ласковыми глазами и предложил:
– Не хотите ли перекинуться в картишки? Тут, в задней комнате. Пойдем, господин,
много выиграть можете, ежели повезет.
«Шулер, – мелькнуло в голове Мецената, – любопытно с ним сразиться…»
– Ну, что ж, пойдем, – благодушно согласился он вслух.
И уже собрался идти, как к столу приблизился огромный плечистый студент в узкой
порыжевшей тужурке – мирно уплетавший до этого объемистое блюдо сосисок с пивом за