Page 102 - Доктор Живаго

— Какой Николай Николаевич?
— Дядя Коля.
— Тоня! Быть не может! Какими судьбами?
— Да вот, как видишь. Из Швейцарии. Кружным путем на Лондон. Через Финляндию.
— Тоня! Ты не шутишь? Вы его видали? Где он? Нельзя ли его раздобыть немедленно,
сию минуту?
— Какое нетерпение! Он за городом у кого-то на даче.
Обещал послезавтра вернуться. Очень изменился, ты разочаруешься. Проездом застрял
в Петербурге, обольшевичился.
Папа с ним до хрипоты спорит. Но почему мы, правда, останавливаемся на каждом
шагу? Пойдем. Значит, ты тоже слышал, что впереди ничего хорошего, трудности,
опасности, неизвестность?
— Я и сам так думаю. Ну что же. Будем бороться. Не всем же обязательно конец.
Посмотрим, как другие.
— Говорят, без дров будем сидеть, без воды, без света.
Отменят деньги. Прекратится подвоз. И опять мы стали. Пойдем.
Слушай. Хвалят плоские железные печурки в мастерской на Арбате. На огне газеты
обед можно сварить. Мне достали адрес.
Надо купить, пока не расхватали.
— Правильно. Купим. Умница, Тоня! Но дядя Коля, дядя Коля!
Ты подумай! Не могу опомниться!
— У меня такой план. Выделить наверху с краю какой-нибудь угол, поселиться нам с
папой, Сашенькой и Нюшей, скажем, в двух или трех комнатах, непременно сообщающихся,
где-нибудь в конце этажа, и совершенно отказаться от остального дома.
Отгородиться, как от улицы. Одну такую железную печурку в среднюю комнату,
трубку в форточку, стирку, варку пищи, обеды, прием гостей, всё сюда же, чтобы оправдать
топку, и, как знать, может, Бог даст, перезимуем.
— А то как же? Разумеется, перезимуем. Вне всякого сомнения. Ты это превосходно
придумала. Молодчина. И знаешь что? Отпразднуем принятие твоего плана. Зажарим мою
утку и позовем дядю Колю на новоселье.
— Великолепно. А Гордона попрошу спирту принести. Он в какой-то лаборатории
достает. А теперь погляди. Вот комната, о которой я говорила. Вот что я выбрала.
Одобряешь? Поставь на пол чемодан и спустись за корзиной. Кроме дяди и Гордона, можно
также попросить Иннокентия и Шуру Шлезингер. Не возражаешь? Ты не забыл еще, где
наша умывальная? Побрызгайся там чем-нибудь дезинфицирующим. А я пройду к Сашеньке,
пошлю Нюшу вниз и, когда можно будет, позову тебя.

3

Главной новостью в Москве был для него этот мальчик. Едва Сашенька родился, как
Юрия Андреевича призвали. Что он знал о сыне?
Однажды, будучи уже мобилизованным, Юрий Андреевич перед отъездом пришел в
клинику проведать Тоню. Он пришел к моменту кормления детей. Его к ней не пустили.
Он сел дожидаться в прихожей. В это время дальний детский коридор, шедший под
углом к акушерскому, вдоль которого лежали матери, огласился плаксивым хором десяти
или пятнадцати младенческих голосов, и нянюшки стали поспешно, чтобы не простудить
спеленутых новорожденных, проносить их по двое под мышками, как большие свертки с
какими-то покупками, матерям на кормление.
— Уа, уа, — почти без чувства, как по долгу службы, пищали малютки на одной ноте, и
только один голос выделялся из этого унисона. Ребенок тоже кричал «уа, уа», и тоже без
оттенка страдания, но, как казалось, не по обязанности, а с каким-то впадающим в бас,
умышленным, угрюмым недружелюбием.