Page 267 - Донские рассказы

камыш скрежещет под ветром и надменно кивает Анне лохматыми головками.
Подошла к проруби. Черную воду затянуло незастаревшим ледком, около проруби
сметенные в кучу осколки льда и примерзший бычий помет.
Крепче прижимая к груди ребенка, глянула Анна в черную раззявленную пасть воды,
стала на колени, но вдруг – неожиданно и глухо под пеленками и одеялом – заплакал
ребенок. Стыд горячей волною плеснулся Анне в лицо. Вскочила и, не оглядываясь,
побежала к коллективу. Вот они, тесаные, пожелтевшие за зиму ворота, знакомый
родной гул пыхтящего в сарае динамо…
Качаясь, взбежала по крыльцу, скрипнули двери коридора, сердце наперебой с ногами
отстукивает шаги-удары. Третья дверь налево. Постучала. Тишина. Постучала сильнее.
Кто-то идет к двери. Отворил. Глянула мутнеющими глазами Анна, увидала
пожелтевшего худого Арсения и обессиленно прислонилась к косяку.

Арсений на руках донес ее до кровати, распеленал и положил ребенка в осиротевшую за
два месяца люльку, сбегал на кухню за кипяченым молоком и, целуя пухлые ножонки
сына и мокрое от слез лицо Анны, говорил:
– Я поэтому и не шел к тебе… Знал, что ты вернешься в коллектив, и вернешься скоро!..

1925