Page 338 - Донские рассказы

IX
Смеркалось. Тишиной сковалось гумно. Рабочие пришли вечерять в дом. В кухне
накрыли три стола. За одним сидели – хозяин с женой, машинист, кое-кто из рабочих и в
самом конце стола Федор с матерью.

Захар Денисович вяло хлебал жидкую кашу и, поглядывая кругом, морщился: больно уж
много съедают рабочие – что ни день, то пуд печеного хлеба, жрут, будто на поминках.

Машинист угрюмо молчал, ему нездоровилось. Фрол-зубарь смачно жевал, двигая
ушами, и болтал без умолку:
– Ну как, дорогой хозяин, доволен работой?

– Доволен, доволен. И чему доволен?.. – гнусавил Захар Денисович. – Молотьбы пропасть,
а рабочие по нонешним годам вовсе не такие, как до войны были. Усердия нету, вот оно
что! Взять вот хоть бы мово Федьку – жрать-то он мужичок, а работать мальчик. Все дело
на хозяине, а ему деньги плати бог знает за что.
Федор искоса глянул на мать, она заискивающе и жалко улыбалась. Хозяйка нарочно
отставила подальше от нее чашку с кашей, на самый край сдвинула хлеб. Федор видел,
что мать ест без хлеба и каждый раз привстает со скамьи, чтобы дотянуться ложкой до
чашки.
– Работать они мальчики, – хихикая, повторил хозяин (выражение это, как видно, ему
понравилось), – а уж исть мужич-ки!..

Фрол метнул взгляд на бледное лицо Федора, и губы его дрогнули.

– Это ты про кого же говоришь? – сухо спросил он.
– Вообче.

– То есть как это вообче? – Фрол отложил ложку и слег над столом. Прижмурив глаза, он
упорно глядел в переносицу хозяину и сжимал и разжимал кулаки.
– Вообче про рабочих, – не замечая придирки, самодовольно проговорил Захар
Денисович.
Рабочие за соседними столами, чуя назревающий скандал, перестали гомонить и
прислушались.
– А если я тебе, гаду, за такие слова по едалам дам? – громко спросил Фрол.

Хозяин оробел: выпучив глаза, он молча глядел на потное и рассерженное лицо зубаря.
– Как это?.. – выхаркнул он под конец.

– Хошь попробовать?.. Так я могу!..
– Ты гляди, брат, за такие выраженья сразу в милицию!..

– Что-о-о?..
Фрол шагнул из-за стола, но машинист удержал его за руку и силой посадил на скамью.

– Выражаться тут нечего!.. – опамятовавшись, бубнил Захар Денисович.
– Тут выражаться и нечего, а морду твою глинобитную исковырять, как пчелиный сот,
вот и все!.. – гремел расходившийся зубарь. – Ты не забывай, подлюка, что это тебе не
прежние права! Я на тебя плевать хочу! И ты не смей смываться над рабочими! Не я на
месте этого Федора, а то давно бы из тебя душу вынул!.. Рад, что попал на мальчишку, и
кочевряжишься? Знаем вас, таких-то!.. Что, прикусил язык!.. Цыц!.. Нынче исправнику
не пожалишься!.. Я в Красной Армии кровь проливал, а ты смеешь над рабочим
смываться?!