Page 341 - Донские рассказы

толстой обрубковатой шее, по зубам, щелкавшим у самого его лица. Захар Денисович
пустил в ход все бабьи средства: царапался, кусался, рвал на Федоре волосы, но через
минуту, основательно избитый, задыхаясь, заплакал, измазал губы соплями и лежал,
беспомощно охая, икая, подрагивая животом.

Федор встал, вытер с расцарапанного лица кровь, ожидая вторичного нападения, но
хозяин проворно повернулся вниз животом, замычал и раком пополз к дверям.
«За все! За все! За все!..» – билась у Федора мысль. Оправился, поднял мешок и только
взялся рукою за скобу двери – услышал истошный крик:
– Ка-ра-у-у-ул!.. Уби-и-или!.. Ка-ра-у-ул, люди добрые!..

Неожиданный приступ смеха захлестнул Федору горло. Прислонясь к дверному косяку,
хохотал так, как еще ни разу после отцовой смерти. Насмеявшись, вышел во двор.
Посреди двора, раскорячившись, стоял Захар Денисович и, не слушая тревожных
вопросов окружавших его рабочих, круглой черной дырой раззявив рот, орал:
– Ка-ра-у-у-ул!..