Page 11 - Колымские рассказы

и завтра, и послезавтра он будет плотником, если Григорьев — плотник. Он будет
подручным у Григорьева. Зима уже кончается. Лето, короткое лето он как-нибудь
проживет.
Поташников остановился, ожидая Григорьева.

— Ты можешь это… плотничать? — задыхаясь от внезапной надежды, выговорил он.
— Я, видишь ли, — весело сказал Григорьев, — аспирант Московского филологического
института. Я думаю, что каждый человек, имеющий высшее образование, тем более
гуманитарное, обязан уметь вытесать топорище и развести пилу. Тем более если это
надо делать рядом с горячей печкой.

— Значит, и ты…
— Ничего не значит. На два дня мы их обманем, а потом — какое тебе дело, что будет
потом.
— Мы обманем на один день. Завтра нас вернут в бригаду.

— Нет. За один день нас не успеют перевести по учету в столярную мастерскую. Надо
ведь подавать сведения, списки. Потом опять отчислять…

Вдвоем они едва отворили примерзшую дверь. Посредине столярной мастерской горела
раскаленная докрасна железная печка, и пять столяров на своих верстаках работали без
телогреек и шапок. Пришедшие встали на колени перед открытой дверцей печки, перед
богом огня, одним из первых богов человечества. Скинув рукавицы, они простерли руки
к теплу, совали их прямо в огонь. Многократно отмороженные пальцы, потерявшие
чувствительность, не сразу ощутили тепло. Через минуту Григорьев и Поташников сняли
шапки и расстегнули бушлаты, не вставая с колен.
— Вы зачем? — недружелюбно спросил их столяр.

— Мы плотники. Будем работать тут, — сказал Григорьев.
— По распоряжению Александра Евгеньевича, — добавил поспешно Поташников.

— Это, значит, о вас говорил прораб, чтобы выдать вам топоры, — сказал Арнштрем,
пожилой инструментальщик, стругавший в углу черенки к лопатам.

— О нас, о нас…
— Берите, — недоверчиво оглядев их, сказал Арнштрем. — Вот вам два топора, пила и
разводка. Разводку потом назад отдайте. Вот мой топор, вытешьте топорище.
Арнштрем улыбнулся.

— Дневная норма мне на топорища — тридцать штук, — сказал он.
Григорьев взял чурку из рук Арнштрема и начал тесать. Загудел обеденный гудок.
Арнштрем, не одеваясь, молча смотрел на работу Григорьева.
— Теперь ты, — сказал он Поташникову.

Поташников поставил полено на чурбан, взял топор из рук Григорьева и начал тесать.
— Хватит, — сказал Арнштрем.

Столяры уже ушли обедать, и в мастерской никого, кроме трех людей, не было.
— Возьмите вот два моих топорища, — Арнштрем подал готовые топорища Григорьеву, —
и насадите топоры. Точите пилу. Сегодня и завтра грейтесь у печки. Послезавтра идите
туда, откуда пришли. Вот вам кусок хлеба к обеду.

Сегодня и завтра они грелись у печки, а послезавтра мороз упал сразу до тридцати
градусов — зима уже кончалась.