Page 14 - Колымские рассказы

Дугаев возил, кайлил, сыпал, опять возил и опять кайлил и сыпал.
После обеденного перерыва пришел смотритель, поглядел на сделанное Дугаевым и
молча ушел… Дугаев опять кайлил и сыпал. До кварцевой метки было еще очень далеко.
Вечером смотритель снова явился и размотал рулетку. Он смерил то, что сделал Дугаев.

— Двадцать пять процентов, — сказал он и посмотрел на Дугаева. — Двадцать пять
процентов. Ты слышишь?

— Слышу, — сказал Дугаев. Его удивила эта цифра. Работа была так тяжела, так мало
камня подцеплялось лопатой, так тяжело было кайлить. Цифра — двадцать пять
процентов нормы — показалась Дугаеву очень большой. Ныли икры, от упора на тачку
нестерпимо болели руки, плечи, голова. Чувство голода давно покинуло его.
Дугаев ел потому, что видел, как едят другие, что-то подсказывало ему: надо есть. Но он
не хотел есть.
— Ну, что ж, — сказал смотритель, уходя. — Желаю здравствовать.

Вечером Дугаева вызвали к следователю. Он ответил на четыре вопроса: имя, фамилия,
статья, срок. Четыре вопроса, которые по тридцать раз в день задают арестанту. Потом
Дугаев пошел спать. На следующий день он опять работал с бригадой, с Барановым, а в
ночь на послезавтра его повели солдаты за конбазу, и повели по лесной тропке к месту,
где, почти перегораживая небольшое ущелье, стоял высокий забор с колючей
проволокой, натянутой поверху, и откуда по ночам доносилось отдаленное стрекотание
тракторов. И, поняв, в чем дело, Дугаев пожалел, что напрасно проработал, напрасно
промучился этот последний сегодняшний день.

1955