Page 124 - Колымские рассказы

дневальный дал Андрееву жетон на двадцать порций каши, и эти двадцать порций не
покрыли дна жестяного тазика.

Андреев видел, как блатные совали вместо жетонов в окошечко сложенные
жетонообразно ярко-оранжевые тридцатирублевки. Это действовало без отказа. Тазик
наполняется кашей, выскакивая из окошечка в ответ на „жетон“.
Людей на транзитке становилось все меньше и меньше. Настал наконец день, когда
после отправки последней машины на дворе осталось всего десятка три человек.

На этот раз их не отпустили в барак, а построили и повели через весь лагерь.
— Все же не расстреливать ведь нас ведут, — сказал шагавший рядом с Андреевым
огромный большерукий одноглазый человек.
Именно это — не расстреливать же — подумал и Андреев. Всех привели к нарядчику в
отдел учета.
— Будем вам пальцы печатать, — сказал нарядчик, выходя на крыльцо.

— Ну, если пальцы, то можно и без пальцев, — весело сказал одноглазый. — Моя
фамилия Филипповский Георгий Адамович.

— А твоя?
— Андреев Павел Иванович.

Нарядчик отыскал личные дела.
— Давненько мы вас ищем, — сказал он беззлобно. — Идите в барак, я потом вам скажу,
куда вас назначат.
Андреев знал, что он выиграл битву за жизнь. Просто не могло быть, чтоб тайга еще не
насытилась людьми. Отправки если и будут, то на ближние, на местные командировки.
Или в самом городе — это еще лучше. Далеко отправить не могут — не только потому,
что у Андреева „легкий физический труд“. Андреев знал практику внезапных
перекомиссовок. Не могут отправить далеко, потому что наряды тайги уже выполнены.
И только ближние командировки, где жизнь легче, проще, сытнее, где нет золотых
забоев, а значит, есть надежда на спасение, ждут своей, последней очереди. Андреев
выстрадал это своей двухлетней работой на прииске. Своим звериным напряжением в
эти карантинные месяцы. Слишком много было сделано. Надежды должны сбыться во
что бы то ни стало.

Ждать пришлось всего одну ночь.

После завтрака нарядчик влетел в барак со списком, с маленьким списком, как сразу
облегченно отметил Андреев. Приисковые списки были по двадцать пять человек на
автомашину, и таких бумажек было всегда несколько.

Андреева и Филипповского вызвали по этому списку; в списке было людей больше —
немного, но не две и не три фамилии.

Вызванных повели к знакомой двери учетной части. Там стояло еще три человека —
седой, важный, неторопливый старик в хорошем овчинном полушубке и в валенках и
грязный вертлявый человек в ватной телогрейке, брюках и резиновых галошах с
портянками на ногах. Третий был благообразный старик, глядящий себе под ноги.
Поодаль стоял человек в военной бекеше, в кубанке.

— Вот все, — сказал нарядчик. — Подойдут?
Человек в бекеше поманил пальцем старика.

— Ты кто?
— Изгибин Юрий Иванович, статья пятьдесят восьмая. Срок двадцать пять лет, — бойко
отрапортовал старик.