Page 124 - Колымские рассказы
P. 124

дневальный дал Андрееву жетон на двадцать порций каши, и эти двадцать порций не
                покрыли дна жестяного тазика.

                Андреев видел, как блатные совали вместо жетонов в окошечко сложенные
                жетонообразно ярко-оранжевые тридцатирублевки. Это действовало без отказа. Тазик
                наполняется кашей, выскакивая из окошечка в ответ на „жетон“.
                Людей на транзитке становилось все меньше и меньше. Настал наконец день, когда
                после отправки последней машины на дворе осталось всего десятка три человек.

                На этот раз их не отпустили в барак, а построили и повели через весь лагерь.
                — Все же не расстреливать ведь нас ведут, — сказал шагавший рядом с Андреевым
                огромный большерукий одноглазый человек.
                Именно это — не расстреливать же — подумал и Андреев. Всех привели к нарядчику в
                отдел учета.
                — Будем вам пальцы печатать, — сказал нарядчик, выходя на крыльцо.

                — Ну, если пальцы, то можно и без пальцев, — весело сказал одноглазый. — Моя
                фамилия Филипповский Георгий Адамович.

                — А твоя?
                — Андреев Павел Иванович.

                Нарядчик отыскал личные дела.
                — Давненько мы вас ищем, — сказал он беззлобно. — Идите в барак, я потом вам скажу,
                куда вас назначат.
                Андреев знал, что он выиграл битву за жизнь. Просто не могло быть, чтоб тайга еще не
                насытилась людьми. Отправки если и будут, то на ближние, на местные командировки.
                Или в самом городе — это еще лучше. Далеко отправить не могут — не только потому,
                что у Андреева „легкий физический труд“. Андреев знал практику внезапных
                перекомиссовок. Не могут отправить далеко, потому что наряды тайги уже выполнены.
                И только ближние командировки, где жизнь легче, проще, сытнее, где нет золотых
                забоев, а значит, есть надежда на спасение, ждут своей, последней очереди. Андреев
                выстрадал это своей двухлетней работой на прииске. Своим звериным напряжением в
                эти карантинные месяцы. Слишком много было сделано. Надежды должны сбыться во
                что бы то ни стало.

                Ждать пришлось всего одну ночь.

                После завтрака нарядчик влетел в барак со списком, с маленьким списком, как сразу
                облегченно отметил Андреев. Приисковые списки были по двадцать пять человек на
                автомашину, и таких бумажек было всегда несколько.

                Андреева и Филипповского вызвали по этому списку; в списке было людей больше —
                немного, но не две и не три фамилии.

                Вызванных повели к знакомой двери учетной части. Там стояло еще три человека —
                седой, важный, неторопливый старик в хорошем овчинном полушубке и в валенках и
                грязный вертлявый человек в ватной телогрейке, брюках и резиновых галошах с
                портянками на ногах. Третий был благообразный старик, глядящий себе под ноги.
                Поодаль стоял человек в военной бекеше, в кубанке.

                — Вот все, — сказал нарядчик. — Подойдут?
                Человек в бекеше поманил пальцем старика.

                — Ты кто?
                — Изгибин Юрий Иванович, статья пятьдесят восьмая. Срок двадцать пять лет, — бойко
                отрапортовал старик.
   119   120   121   122   123   124   125   126