Page 123 - Колымские рассказы
P. 123

и уборке достанется на его, андреевскую, долю — профессор был слишком слаб. Это
                было правильно, и обижаться не приходилось — сколько раз на прииске Андреев был
                плохим, слабым напарником для своих тогдашних товарищей, и никто никогда не
                говорил ни слова. Где они все? Где Шейнин, Рютин, Хвостов? Все умерли, а он, Андреев,
                ожил. Впрочем, он еще не ожил и вряд ли оживет. Но он будет бороться за жизнь.

                Предположения Андреева оказались правильными — профессор действительно оказался
                слабым, хотя и суетливым помощником.

                Работа была кончена, и повар посадил их на кухне и поставил перед ними огромный
                бачок густого рыбного супа и большую железную тарелку с кашей. Профессор всплеснул
                руками от радости, но Андреев, видавший на прииске, как один человек съедает по
                двадцать порций обеда из трех блюд с хлебом, покосился на предложенное угощение
                неодобрительно.

                — Без хлеба, что ли? — спросил Андреев хмуро.
                — Ну, как без хлеба, дам понемножку. — И повар вынул из шкафа два ломтя хлеба.

                С угощением было быстро покончено. В таких „гостях“ предусмотрительный Андреев
                всегда ел без хлеба.

                И сейчас он положил хлеб в карман. Профессор же отламывал хлеб, глотал суп, жевал, и
                крупные капли грязного пота выступали на его стриженой седой голове.

                — Вот вам еще по рублю, — сказал повар. — Хлеба у меня нынче нет.
                Это была превосходная плата.

                На пересылке была лавчонка, ларек, где можно было купить вольнонаемным хлеб.
                Андреев сказал об этом профессору.
                — Да-да, вы правы, — сказал профессор. — Но я видел: там торгуют сладким квасом. Или
                это лимонад? Мне очень хочется лимонаду, вообще чего-нибудь сладкого.
                — Дело ваше, профессор. Только я бы в вашем положении лучше хлеба купил.

                — Да-да, вы правы, — повторил профессор, — но очень хочется сладкого. Выпейте и вы.

                Но Андреев наотрез отказался от кваса.
                В конце концов Андреев добился одиночной работы — стал мыть полы в конторе
                пересыльной хозчасти. Каждый вечер за ним приходил дневальный, чьей обязанностью
                и было поддерживать контору в чистоте. Это были две крошечные комнатки,
                заставленные столами, метра четыре квадратных каждая. Полы были крашеные. Это
                была пустая десятиминутная работа, и Андреев не сразу понял, почему дневальный
                нанимает рабочего для такой уборки. Ведь даже воду для мытья дневальный приносил
                через весь лагерь сам, чистые тряпки тоже были всегда приготовлены раньше. А плата
                была щедрая — махорка, суп и каша, хлеб и сахар. Дневальный обещал дать Андрееву
                даже легкий пиджак, но не успел.
                Очевидно, дневальному казалось зазорным мыть самому полы — хотя бы и пять минут в
                день, когда он в силах нанять себе работягу. Это свойство, присущее русским людям,
                Андреев наблюдал и на прииске. Даст начальник на уборку барака дневальному горсть
                махорки: половину махорки дневальный высыплет в свой кисет, а за половину наймет
                дневального из барака пятьдесят восьмой статьи. Тот, в свою очередь, переполовинит
                махорку и наймет работягу из своего барака за две папиросы махорочных. И вот
                работяга, отработав двенадцать — четырнадцать часов в смену, моет полы ночью за эти
                две папиросы. И еще считает за счастье — ведь на табак он выменяет хлеб.

                Валютные вопросы — самая сложная теоретическая область экономики. И в лагере
                валютные вопросы сложны, эталоны удивительны: чай, табак, хлеб — вот поддающиеся
                курсу ценности.

                Дневальный хозчасти платил Андрееву иногда талонами в кухню. Это были куски
                картона с печатью, вроде жетонов — десять обедов, пять вторых блюд и т. п. Так,
   118   119   120   121   122   123   124   125   126