Page 125 - Колымские рассказы

— Нет, нет, — поморщилась бекеша. — По специальности ты кто? Я ваши установочные
данные найду без вас…

— Печник, гражданин начальник.
— А еще?

— По жестяному могу.
— Очень хорошо. Ты? — Начальник перевел взор на Филипповского.

Одноглазый великан рассказал, что он кочегар с паровоза из Каменец-Подольска.
— А ты?

Благообразный старик пробормотал неожиданно несколько слов по-немецки.
— Что это? — сказала бекеша с интересом.

— Вы не беспокойтесь, — сказал нарядчик. — Это столяр, хороший столяр Фризоргер. Он
немножко не в себе. Но он опомнится.

— А по-немецки-то зачем?
— Он из-под Саратова, из автономной республики…

— А-а-а… А ты? — Это был вопрос Андрееву. „Ему нужны специалисты и вообще рабочий
народ, — подумал Андреев. — Я буду кожевником“.

— Дубильщик, гражданин начальник.
— Очень хорошо. А лет сколько?

— Тридцать один.
Начальник покачал головой. Но так как он был человек опытный и видывал воскрешение
из мертвых, он промолчал и перевел глаза на пятого.
Пятый, вертлявый человек, оказался ни много ни мало как деятелем общества
эсперантистов.
— Я, понимаете, вообще-то агроном, по образованию агроном, даже лекции читал, а дело
у меня, значит, по эсперантистам.

— Шпионаж, что ли? — равнодушно сказала бекеша.

— Вот-вот, вроде этого, — подтвердил вертлявый человек.
— Ну как? — спросил нарядчик.
— Беру, — сказал начальник. — Все равно лучших не найдешь. Выбор нынче небогат.

Всех пятерых повели в отдельную камеру — комнату при бараке. Но в списке было еще
две-три фамилии — это Андреев заметил очень хорошо. Пришел нарядчик.

— Куда мы едем?

— На местную командировку, куда же еще, — сказал нарядчик. — А это ваш начальник
будет. Через час и отправим. Три месяца припухали тут, друзья, пора и честь знать.
Через час их вызвали, только не к машине, а в кладовую. „Очевидно, заменять
обмундирование“, — думал Андреев. Ведь весна на носу — апрель. Выдадут летнее, а это,
зимнее, ненавистное, приисковое, он сдаст, бросит, забудет. Но вместо летнего
обмундирования им выдали зимнее. По ошибке? Нет — на списке была метка красным
карандашом: „Зимнее“.
Ничего не понимая, в весенний день они оделись во второсрочные телогрейки и
бушлаты, в старые, чиненые валенки. И, прыгая кое-как через лужи, в тревоге добрались