Page 77 - Колымские рассказы

белого хлеба своим товарищам по работе. За ним, впрочем, следил заведующий
лабораторией Пресняков, комсомолец, растерявшийся от собственного необычайно
высокого жалованья и высокой должности сразу после окончания института. Главной
своей обязанностью он считал политконтроль за своими сотрудниками (а может быть,
только этого от него и требовали), и заключенными, и вольнонаемными.

Серафим был постарше своего заведующего, но послушно выполнял все, что тот
приказывал в смысле пресловутой бдительности и осмотрительности.

За год он и десятком слов на посторонние темы не обменялся с заключенными
инженерами.

С дневальным же и ночным сторожем Серафим и вовсе ничего не говорил.
Через каждые шесть месяцев оклад договорника-северянина увеличивался на десять
процентов. После получения второй надбавки Серафим выпросил себе поездку в
соседний поселок, всего за сто километров, — что-нибудь купить, сходить в кино,
пообедать в настоящей столовой, „посмотреть на баб“, побриться в парикмахерской.

Серафим взобрался в кузов грузовика, поднял воротник, закутался поплотнее, и машина
помчалась.

Через часа полтора машина остановилась у какого-то домика. Серафим слез и
сощурился от весеннего резкого света.

Два человека с винтовками стояли перед Серафимом.
— Документы!

Серафим полез в карман пиджака и похолодел — паспорт он забыл дома. И, как назло,
никакой бумажки, удостоверяющей его личность. Ничего, кроме анализа воздуха с
шахты. Серафиму велели идти в избу.

Машина уехала.
Небритый, коротко стриженный Серафим не внушал доверия начальнику.

— Откуда бежал?

— Ниоткуда…
Внезапная затрещина свалила Серафима с ног.
— Отвечать, как полагается!

— Да я буду жаловаться! — завопил Серафим.

— Ах, ты будешь жаловаться? Эй, Семен!
Семен прицелился и гимнастическим жестом привычно и ловко ударил ногой в
солнечное сплетение Серафиму.

Серафим охнул и потерял сознание.
Смутно он помнил, как его куда-то волокли прямо по дороге, он потерял шапку. Зазвенел
замок, скрипнула дверь, и солдаты вбросили Серафима в какой-то вонючий, но теплый
сарай.

Через несколько часов Серафим отдышался и понял, что он находится в изоляторе, куда
собирали всех беглецов и штрафников — заключенных поселка.

— Табак есть? — спросил кто-то из темноты.
— Нет. Я некурящий, — виновато сказал Серафим.

— Ну и дурак. Есть у него что-нибудь?