Page 74 - Колымские рассказы

Васька Денисов, похититель свиней

Для вечерней поездки пришлось одолжить бушлат у товарища. Васькин бушлат был
слишком грязен и рван, в нем нельзя было пройти по поселку и двух шагов — сразу бы
сцапал любой вольняшка.
По поселку таких, как Васька, водят только с конвоем, в рядах. Ни военные, ни штатские
вольные жители не любят, чтобы по улицам поселка ходили подобные Ваське в
одиночку. Они не вызывают подозрения только тогда, когда несут дрова: небольшое
бревнышко или, как здесь говорят, „палку дров“ на плече.

Такая палка была зарыта в снегу недалеко от гаража — шестой телеграфный столб от
поворота, в кювете. Это было сделано еще вчера после работы.

Сейчас знакомый шофер придержал машину, и Денисов перегнулся через борт и сполз
на землю. Он сразу нашел место, где закопал бревно, — синеватый снег здесь был чуть
потемнее, был примят, это было видно в начинавшихся сумерках. Васька спрыгнул в
кювет и расшвырял снег ногами. Показалось бревно, серое, крутобокое, как большая
замороженная рыба. Васька вытащил бревно на дорогу, поставил его стоймя, постучал,
чтобы сбить с бревна снег, и согнулся, подставляя плечо и приподнимая бревно руками.
Бревно качнулось и легло на плечо. Васька зашагал в поселок, время от времени меняя
плечо. Он был слаб и истощен, поэтому быстро согрелся, но тепло держалось недолго —
как ни ощутителен был вес бревна, Васька не согревался. Сумерки сгустились белой
мглой, поселок зажег все желтые электрические огни. Васька усмехнулся, довольный
своим расчетом: в белом тумане он легко доберется до цели своей незамеченным. Вот
сломанная огромная лиственница, серебряный в инее пень, значит — в следующий дом.
Васька бросил бревно у крыльца, обил рукавицами снег с валенок и постучался в
квартиру. Дверь приоткрылась и пропустила Ваську. Пожилая простоволосая женщина в
расстегнутом нагольном полушубке вопросительно и испуганно смотрела на Ваську.

— Дровишек вам принес, — сказал Васька, с трудом раздвигая замерзшую кожу лица в
складки улыбки. — Мне бы Ивана Петровича.
Но Иван Петрович сам уже выходил, приподнимая рукой занавеску.

— Это добре, — сказал он. — Где они?
— На дворе, — сказал Васька.

— Так ты подожди, мы попилим, сейчас я оденусь. Иван Петрович долго искал рукавицы.
Они вышли на крыльцо и без козел, прижимая бревно ногами, приподнимая его,
распилили. Пила была неточеная, с плохим разводом.
— После зайдешь, — сказал Иван Петрович. — Направишь. А теперь вот колун… И потом
сложишь, только не в коридоре, а прямо в квартиру тащи.
Голова у Васьки кружилась от голода, но он переколол все дрова и перетащил в
квартиру.

— Ну, все, — сказала женщина, вылезая из-под занавески. — Все.
Но Васька не уходил и топтался у двери. Иван Петрович появился снова.

— Слушай, — сказал он, — хлеба у меня сейчас нет, суп тоже весь поросятам отнесли,
нечего мне тебе сейчас дать. Зайдешь на той неделе…

Васька молчал и не уходил.
Иван Петрович порылся в бумажнике.

— Вот тебе три рубля. Только для тебя за такие дрова, а табачку — сам понимаешь! —
табачок ныне дорог.