Page 134 - Мастер и Маргарита

хорошо ощущаемая бесконечная лестница. Но тут подъем кончился, и Маргарита поняла, что
стоит на площадке. Огонек приблизился вплотную, и Маргарита увидела освещенное лицо
мужчины, длинного и черного, держащего в руке эту самую лампадку. Те, кто имел уже
несчастие в эти дни попасться на его дороге, даже при слабом свете язычка в лампадке,
конечно, тотчас же узнали бы его. Это был Коровьев, он же Фагот.
Правда, внешность Коровьева весьма изменилась. Мигающий огонек отражался не в
треснувшем пенсне, которое давно пора было бы выбросить на помойку, а в монокле, правда,
тоже треснувшем. Усишки на наглом лице были подвиты и напомажены, а чернота
Коровьева объяснялась очень просто — он был во фрачном наряде. Белела только его грудь.
Маг, регент, чародей, переводчик или черт его знает кто на самом деле — словом,
Коровьев — раскланялся и, широко проведя лампадой по воздуху, пригласил Маргариту
следовать за ним. Азазелло исчез.
«Удивительно странный вечер, — думала Маргарита, — я всего ожидала, но только не
этого! Электричество, что ли, у них потухло? Но самое поразительное — размеры этого
помещения. Каким образом все это может втиснуться в московскую квартиру?
Просто-напросто никак не может».
Как ни мало давала свету Коровьевская лампадка, Маргарита поняла, что она находится
в совершенно необъятном зале, да еще с колоннадой, темной и по первому впечатлению
бесконечной. Возле какого-то диванчика Коровьев остановился, поставил свою лампадку на
какую-то тумбу, жестом предложил Маргарите сесть, а сам поместился подле в живописной
позе — облокотившись на тумбу.
— Разрешите мне представиться вам, — заскрипел Коровьев, — Коровьев. Вас
удивляет, что нет света? Экономия, как вы, конечно, подумали? Ни-ни-ни. Пусть первый
попавшийся палач, хотя бы один из тех, которые сегодня, немного позже, будут иметь честь
приложиться к вашему колену, на этой же тумбе оттяпает мне голову, если это так. Просто
мессир не любит электрического света, и мы дадим его в самый последний момент. И тогда,
поверьте, недостатка в нем не будет. Даже, пожалуй, хорошо было бы, если б его было
поменьше.
Коровьев понравился Маргарите, и трескучая его болтовня подействовала на нее
успокоительно.
— Нет, — ответила Маргарита, — более всего меня поражает, где все это помещается.
— Она повела рукой, подчеркивая при этом необъятность зала.
Коровьев сладко ухмыльнулся, отчего тени шевельнулись в складках у его носа.
— Самое несложное из всего! — ответил он. — Тем, кто хорошо знаком с пятым
измерением, ничего не стоит раздвинуть помещение до желательных пределов. Скажу вам
более, уважаемая госпожа, до черт знает каких пределов! Я, впрочем, — продолжал болтать
Коровьев, — знавал людей, не имевших никакого представления не только о пятом
измерении, но и вообще ни о чем не имевших никакого представления и тем не менее
проделывавших чудеса в смысле расширения своего помещения. Так, например, один
горожанин, как мне рассказывали, получив трехкомнатную квартиру на Земляном валу, без
всякого пятого измерения и прочих вещей, от которых ум заходит за разум, мгновенно
превратил ее в четырехкомнатную, разделив одну из комнат пополам перегородкой. Засим
эту он обменял на две отдельных квартиры в разных районах Москвы — одну в три и другую
в две комнаты. Согласитесь, что их стало пять. Трехкомнатную он обменял на две отдельных
по две комнаты и стал обладателем, как вы сами видите, шести комнат, правда, рассеянных в
полном беспорядке по всей Москве. Он уже собирался произвести последний и самый
блистательный вольт, поместив в газете объявление, что меняет шесть комнат в разных
районах Москвы на одну пятикомнатную квартиру на Земляном валу, как его деятельность,
по не зависящим от него причинам, прекратилась. Возможно, что он сейчас и имеет
какую-нибудь комнату, но только, смею вас уверить, что не в Москве. Вот-с, каков проныра,
а вы изволите толковать про пятое измерение.
Маргарита, хоть и не толковала вовсе про пятое измерение, а толковал о нем сам