Page 166 - Мастер и Маргарита

— человек из Кириафа — молодой человек.
— Скажите! Характеристику его вы можете мне дать? Фанатик?
— О нет, прокуратор.
— Так. А еще что-нибудь?
— Очень красив.
— А еще? Имеет, может быть, какую-нибудь страсть?
— Трудно знать так уж точно всех в этом громадном городе, прокуратор…
— О нет, нет, Афраний! Не преуменьшайте своих заслуг!
— У него есть одна страсть, прокуратор. — Гость сделал крохотную паузу. — Страсть
к деньгам.
— А он чем занимается?
Афраний поднял глаза кверху, подумал и ответил:
— Он работает в меняльной лавке у одного из своих родственников.
— Ах так, так, так, так. — Тут прокуратор умолк, оглянулся, нет ли кого на балконе, и
потом сказал тихо: — Так вот в чем дело — я получил сегодня сведения о том, что его
зарежут сегодня ночью.
Здесь гость не только метнул свой взгляд на прокуратора, но даже немного задержал
его, а после этого ответил:
— Вы, прокуратор, слишком лестно отзывались обо мне. По-моему, я не заслуживаю
вашего доклада. У меня этих сведений нет.
— Вы достойны наивысшей награды, — ответил прокуратор, — но сведения такие
имеются.
— Осмелюсь спросить, от кого же эти сведения?
— Позвольте мне пока этого не говорить, тем более что они случайны, темны и
недостоверны. Но я обязан предвидеть все. Такова моя должность, а пуще всего я обязан
верить своему предчувствию, ибо никогда оно еще меня не обманывало. Сведения же
заключаются в том, что кто-то из тайных друзей Га-Ноцри, возмущенный чудовищным
предательством этого менялы, сговаривается со своими сообщниками убить его сегодня
ночью, а деньги, полученные за предательство, подбросить первосвященнику с запиской:
«Возвращаю проклятые деньги!»
Больше своих неожиданных взглядов начальник тайной службы на игемона не бросал и
продолжал слушать его, прищурившись, а Пилат продолжал:
— Вообразите, приятно ли будет первосвященнику в праздничную ночь получить
подобный подарок?
— Не только не приятно, — улыбнувшись, ответил гость, — но я полагаю, прокуратор,
что это вызовет очень большой скандал.
— И я сам того же мнения. Вот поэтому я прошу вас заняться этим делом, то есть
принять все меры к охране Иуды из Кириафа.
— Приказание игемона будет исполнено, — заговорил Афраний, — но я должен
успокоить игемона: замысел злодеев чрезвычайно трудно выполним. Ведь подумать только,
— гость, говоря, обернулся и продолжал: — выследить человека, зарезать, да еще узнать,
сколько получил, да ухитриться вернуть деньги Каифе, и все это в одну ночь? Сегодня?
— И тем не менее его зарежут сегодня, — упрямо повторил Пилат, — у меня
предчувствие, говорю я вам! Не было случая, чтобы оно меня обмануло, — тут судорога
прошла по лицу прокуратора, и он коротко потер руки.
— Слушаю, — покорно отозвался гость, поднялся, выпрямился и вдруг спросил
сурово: — Так зарежут, игемон?
— Да, — ответил Пилат, — и вся надежда только на вашу изумляющую всех
исполнительность.
Гость поправил тяжелый пояс под плащом и сказал:
— Имею честь, желаю здравствовать и радоваться.
— Ах да, — негромко вскричал Пилат, — я ведь совсем забыл! Ведь я вам должен!..