Page 22 - Пастух и пастушка

Он потер виски ладонью, приостановил в себе обморочную качку,
взглянул
на нее осмысленно. "Есть маленько",- хотелось сказать ему, но он ничего не
сказал, сосредоточил разбитое внимание на огне под таганком.
По освещенному огнем лицу хозяйки пробегали тени. И было и ее
маленьком
лице что-то как будто недорисованное, было оно подкопчено лампадкой
или
лучиной, проступали отдельные лишь черты лика. Хозяйка чувствовала на
себе
пристальный, украдчивый взгляд и покусывала припухшую нижнюю губу.
Нос ее,
ровный, с узенькими раскрылками, припачкан сажей. Овсяные, как
определяют в
народе, глаза, вызревшие в форме овсяного зерна, прикрыты кукольно
загнутыми
ресницами. Когда хозяйка открывала глаза, из-под ресниц этих
обнажались
темные и тоже очень вытянутые зрачки. В них метался отсвет огня, глаза в
глуби делались переменчивыми: то темнели, то высветлялись и жили
отдельно от
лица. Но из загадочных, как бы перенесенных с другого, более крупного
лица,
глаз этих не исчезало выражение покорности и устоявшейся печали. Еще
Борис

заметил, как беспокойны руки хозяйки. Она все время пыталась и не могла
найти им места.
Солома прогорела. Веточки акаций лежали горкой раскаленных
гвоздиков,
от них шел сухой струйный пар. Рот хозяйки чуть приотворился, руки
успокоились у самого горла. Казалось, спугни ее - и она, вздрогнув, уронит
руки, схватится за сердце.
- Может быть, сварилась? - осторожно дотронулся до локтя хозяйки
Борис.
- А? - хозяйка отпрянула в сторону.- Да, да, сварилась. Пожалуй,
сварилась. Сейчас попробуем.- Произношение не украинское, и ничего в ней
не
напоминало украинку, разве что платок, глухо завязанный, да передник,
расшитый тесьмою. Но немцы всех жителей, и в первую голову женщин,
научили
здесь затеняться, прятаться, бояться.
Люся выдвинула кочергой чугун на край припечка, ткнула пальцем в
картофелину, затрясла рукой. Сунула палец в рот. Получилось по-детски
смешно
и беззащитно. Борис едва заметно улыбнулся.