Page 17 - Пастух и пастушка

фамилия которого была притчей во языцех и не соответствовала его
боевому
характеру, приветливо, даже чересчур приветливо встретил взводного.
- Здесь русский дух! - весело гаркнул он.- Здесь баней пахнет!
Помоемся, Боря, попаримся!..- был он сильно возбужден боевыми
успехами,
может, хватил уже маленько горячительного, любил он это дело.
- Во, война, Боря! Не война, а хреновина одна. Немцев сдалось - тучи.
Прямо тучи. А у нас? - прищелкнул он пальцем.- Вторая рота почти без
потерь:
человек пятнадцать, да и те блудят небось либо дрыхнут у хохлуш,
окаянные.
Ротного нет, а за славянами глаз да глаз нужен...
- А нас попарили! Половина взвода смята. Раненых надо вывозить.
- Да-а? А я думал, вас миновало. В стороне были... Но отбился же,-
хлопнул Филькин по плечу Бориса и приложился к глиняному жбану с
горлышком.
У него перебило дух. Он покрутил восторженно головой.- Во напиток!
Стенолаз!
Тебе не дам, хоть ты и замерз. Раненых выносить будем, обоз не знаю где, а
ты, Боря, на время пойдешь вместо... Знаю, знаю, что обожаешь свой взвод.
Скромный, знаю. Но надо. Вот гляди сюда! - Филькин раскрыл планшетку и
начал
тыкать в карту пальцем. С отмороженного брюшка пальца сходила кожа, и
кончик

его был красненький и круглый, что редиска.- Значит, так: хутор нашими
занят, но за хутором, в оврагах и на поле, между хуторами и селом,- большое
скопление противника. Предстоит добивать. Без техники немец, почти без
боеприпасов, полудохлый, а черт его знает! Отчаялись. Значит, пусть
Мохнаков
снимает взвод, а сам крой выбирать место для воинства. Я подтяну туда все,
что осталось от моей роты. Действуй! Береги солдат, Боря! До Берлина
еще
далеко!..
- Раненых убери! Врача пошли. Самогонку отдай,- показал Борис на жбан
с
горлышком.
- Ладно, ладно,- отмахнулся комроты.- Возьму раненых, возьму,- и начал
звонить куда-то по телефону. Борис решительно забрал посудину с
самогонкой
и, неловко прижимая ее к груди, вышел из бани.
Отыскав Шкалика, он передал ему посудину и приказал быстро идти за
взводом.
- Возле раненых оставьте кого-нибудь, костер жгите,- наказывал он,- да
не заблудись.