Page 151 - Петр Первый

Лефорт нагло улыбался в лицо. Петр упрямо желал немедленного приступа. Штурм
назначили на пятое августа.

………………………………………………………
Вызвали охотников. Офицерам обещали по двадцати пяти рублев, солдатам – по десяти,
кто возьмет пушку. Полковые попы за обедней склоняли людей пострадать. В солдатских
и стрелецких полках охотников не нашлось. Угрюмо поворачивали спины: «Нашли
дураков на этакую страсть…» Но донские казаки прислали к Петру есаулов сказать, что
две с половиной тысячи казаков готовы лезть на стены, а нужно – и более наберется,
лишь бы потом отдали им Азов хоть на сутки – пограбить.

Петр, а за ним и генералы обняли есаулов, обещали отдать крепость на три дня. В
подсобу отрядили пять тысяч стрельцов и солдат. В ночь перед штурмом Гордон вошел в
землянку, где Петр при свете наплывшего огарка сосал трубку над военной картой.

– Говорил с солдатами? Ну что, Петр Иванович, – с богом, значит?..
Гордон сел, держа шлем на коленях. Старик устал. Седая щетина на ввалившихся щеках.
Трудно дышал, открыв большие желтые зубы, из коих не хватало двух спереди. С
ласковой грустью глядел на самонадеянного мальчика. А может быть, так и нужно было,
чтобы молодость шла напролом…

– Зимой будем строить большой флот в Воронеже, – сказал Петр, поднимая
покрасневшие глаза. – Завтра нужно взять Азов, Петр Иванович. (Указал чубуком на
небольшой залив на западе от устья Дона.) Гляди… Здесь поставим вторую крепостцу. За
зиму турки не просунутся в Азовское море, а весной мы приплываем сюда с большим
флотом… Гляди, – в проливе под Керчью ставим крепость – и все море наше… Строим
морские корабли, и – в Черное море. (Чубук летал по карте.) Здесь уж мы на просторе.
Крым будем воевать с моря. Крым – наш. Остается – Босфор и Дарданеллы. Войной ли,
миром – пробьемся в Средиземное море. Шелком, пшеницей завалим… Гляди – какие
страны: Венеция, Рим… А вот – гляди, – Москва, – водяным путем повезем товары до
Царицына, а здесь, где мы шли до Паншина через волок, пророем канал в Дон…
Прямиком – Москва – Рим. А? Тогда будем купцы… Петр Иванович, возьмем Азов?
Гордон ответил, подумав:

– Я хорошо не знаю… Я видел зольдат… Многие очень глупые, – они думают, что можно
идти на приступ без лестниц. У многих я видел на лице раскаяние, даже уныние. Но я
сказал: назвался груздем – полезай в кузов, – кто назвался, все пойдут, – трусов я буду
расстреливать. Впрочем, все готово: лестницы, и фашины, и ручные бомбы. Будем
молить бога о помощи…

Петр не был спокоен. В первом часу ночи разбудил Меньшикова, и они поскакали в
казачий табор. Там было тихо. Казаки беспечно спали на возах. Встретил атаман –
бритоголовый, креп-колицый, с бегающими глазами. Посадил Петра у костра на седло,
сам сел по-турецки. Казаки столпились вокруг. Принесли вяленой рыбы, водки.
Начались разговоры – смелые, насмешливые. Казаки ни дьявола, видно, не боялись.
Протискавшись к костру, озарявшему черные бороды, дерзкие лица, говорили с
усмешками:
– Самая сила, самый сок человечий – казачество-та… А что в Москве про нас знают? Что
мы-де разбойники… Эка!.. Пришлют к нам воеводу, так он больше разбойничает… Вот и
хорошо, государь, что ты к нам пришел. Ты на нас посмотри хорошенько. Разве мы на
дурных похожи? Казаки – орлы. Хо-хо… Нас надо беречь…
Когда зазеленел восток, по табору полетели негромкие окрики. Сотни казаков начали
перелезать через земляной вал и, как кошки, скрывались в темном поле в стороне
прибрежных стен крепости. Другие садились в струги. Тащили веревки с крючками,
легкие лестницы. Табор неслышно опустел.

В огромном небе бледнели звезды. Закричали обозные петухи. Предутренний ветерок
знобил плечи. На севере блеснул короткий свет, ударила пушка. Это Бутырский и
Тамбовский полки генерала Гордона пошли на приступ.