Page 15 - Рассказы

— Ну, не понял, так чего же тебе надо, раз ты непонятливый? А цветок, ты видишь,
жалконький такой, а он живой, и тело себе он сделал из мертвого праха. Стало быть, он
мертвую сыпучую землю обращает в живое тело, и пахнет от него самого чистым духом.
Вот тебе и есть самое главное дело на белом свете, вот тебе и есть, откуда все берется.
Цветок этот — самый святой труженик, он из смерти работает жизнь.

— А трава и рожь тоже главное делают? — спросил Афоня.
— Одинаково, — сказал дедушка Тит.

— А мы с тобой?
— И мы с тобой. Мы пахари, Афонюшка, мы хлебу расти помогаем. А этот вот желтый
цвет на лекарство идет, его и в аптеке берут. Ты бы нарвал их да снес. Отец-то твой ведь
на войне; вдруг поранят его, или он от болезни ослабнет, вот его и полечат лекарством.

Афоня задумался среди трав и цветов. Он сам, как цветок, тоже захотел теперь делать из
смерти жизнь; он думал о том, как рождаются из сыпучего скучного песка голубые,
красные, желтые счастливые цветы, поднявшие к небу свои добрые лица и дышащие
чистым духом в белый свет.
— Теперь я сам знаю про все! — сказал Афоня. — Иди домой, дедушка, ты опять, должно,
спать захотел: у тебя глаза белые… Ты спи, а когда умрешь, ты не бойся, я узнаю у
цветов, как они из праха живут, и ты опять будешь жить из своего праха. Ты, дедушка, не
бойся!

Дед Тит ничего не сказал. Он невидимо улыбнулся своему доброму внуку и пошел опять
в избу на печку.

А маленький Афоня остался один в поле. Он собрал желтых цветов, сколько мог их
удержать в охапке, и отнес в аптеку, на лекарства, чтобы отец его не болел на войне от
ран. В аптеке Афоне дали за цветы железный гребешок. Он принес его деду и подарил
ему: пусть теперь дедушка чешет себе бороду тем гребешком.

— Спасибо тебе, Афонюшка, — сказал дед. — А цветы тебе ничего не сказывали, из чего
они в мертвом песке живут?
— Не сказывали, — ответил Афоня. — Ты вон сколько живешь, и то не знаешь. А говорил,
что знаешь про все. Ты не знаешь.
— Правда твоя, — согласился дед.

— Они молча живут, надо у них допытаться, — сказал Афоня. — Чего все цветы молчат, а
сами знают?

Дед кротко улыбнулся, погладил головку внука и посмотрел на него, как на цветок,
растущий на земле. А потом дедушка спрятал гребешок за пазуху и опять заснул.